Крыло смерти (сборник) (ЛП)

Позади меня стояла фигура высокого, похожего на статую человека. Его белые крахмальные одежды резко контрастировали с чёрной кожей. Он рассматривал меня с таким же весёлым удивлением, что и сёстры до этого.

Сообразив, что на мне всё ещё надета эта дурацкая соломенная шляпа, я торопливо сдёрнул её, бросил на спинку скамьи и достал удостоверительную пикт-пластинку, которую мне вручил главный администратор Мейкер перед отъездом с Лорхеса.

— Я — Баптрис, — представился мужчина тихим и добрым голосом. — Добро пожаловать в Приют Святого.

— Старший администратор медика Лемуаль Сарк, — ответил я. — Моя специальность — реколлектор, недавно назначен на Лорхес, основное скопление Геновингия 4577 десятичное, в штат вспомогательного канцелярского архива кампании.

— Добро пожаловать, Лемуаль, — сказал он. — Реколлектор. Вот так да. Таких у нас ещё не было.

Тогда я не совсем понял, что он имел в виду, но сейчас, когда я оглядываюсь в прошлое, память об этом небольшом недоразумении всё ещё вызывает у меня досаду. Я спросил:

— Вы ждали меня? Я отправлял воксом предупреждение о своём прибытии.

— У нас в приюте нет вокс-передатчика, — ответил Баптрис. — Внешний мир нас не касается. Наши заботы направлены на то, что находится внутри… внутри этого здания, внутри нас самих. Но не волнуйтесь. Вы желанный гость. Мы с радостью принимаем всех, кто приходит сюда. Нет нужды предупреждать о своём прибытии.

Я вежливо улыбнулся столь загадочному ответу и побарабанил пальцами по посоху. Я-то рассчитывал, что к моему приезду всё будет готово, и я смогу приступить к работе незамедлительно. Неторопливый уклад жизни на Симбал Иота опять тормозил меня.

— Поспешим, брат Баптрис. Я хотел бы приступить к делу немедленно.

Он кивнул:

— Разумеется. Почти каждый прибывший на Святой Бастиан горит желанием приступить к делу немедленно. Позвольте мне проводить вас и предложить пищу и место для омовения.

— Давайте сразу отправимся к Эбхо. Как можно скорее.

Баптрис остановился в недоумении:

— Эбхо?

— К полковнику Феджи Эбхо, последнее место службы — 23-й полк Ламмаркских улан. Прошу вас, скажите, что он всё ещё здесь! Что он ещё жив!

— Он… жив, — Баптрис замолчал и впервые внимательно посмотрел на мою пикт-пластинку. Нечто вроде понимания появилось на его добродушном лице.

— Примите мои извинения, старший Сарк. Я неверно истолковал цель вашего прибытия. Теперь я вижу, что вы — настоящий реколлектор, присланный сюда с официальным визитом.

— Конечно! — резко ответил я. — Кем ещё я могу быть?

— Просителем, пришедшим сюда в поисках утешения. Пациентом. Каждый, кто прибывает на пристань и звонит в колокол, ищет нашей помощи. Других посетителей у нас не бывает.

— Пациентом? — недоумевающе спросил я.

— Разве вы не знаете, куда прибыли? — спросил он. — Это Приют Святого Бастиана, дом для умалишённых.

III

Сумасшедший дом! Такое начало задания не предвещало ничего хорошего. Согласно моим данным, Приют Святого Бастиана служил домом для святого ордена, дававшего пристанище и утешение тем отважным воинам легионов Императора, чьи тяжелые ранения и увечья не позволяли продолжать военную службу. Я знал, что здесь принимают людей, сломленных морально и физически, со всех зон боевых действий сектора. Но я и понятия не имел, что повреждения, по которым орден специализируется — это повреждения ума и рассудка! Это была больница для душевнобольных, для тех, кто добровольно пришёл к её воротам в надежде обрести избавление.

И что хуже всего — Баптрис и сёстры приняли меня за такого просителя. Эта проклятая соломенная шляпа выдала меня за сумасшедшего, никого иного они, собственно, и не ждали! Мне ещё повезло, что меня без лишних церемоний не засунули в смирительную рубашку и не заперли под замок.

Поразмыслив, я пришёл к выводу, что должен был догадаться сам. Бастиан, которому был посвящён приют, был сумасшедшим, который обрел здравый рассудок в любви к Императору, и который впоследствии чудесным образом исцелял душевные болезни.

Баптрис дёрнул за шнур, призывая служителей, Калибана с багажом проводили внутрь. Оставив нас одних, Баптрис удалился, чтобы произвести необходимые приготовления. Пока мы ждали, в зал вошёл седовласый человек. Вместо левой руки у него была культя, покрытая рубцами старых шрамов. Он был абсолютно голым, если не считать пустой потрёпанной патронной ленты поперек груди. Тихонько кивая головой, человек окинул нас бессмысленным взглядом, потом двинулся дальше и исчез из виду.

Где-то в отдалении слышались рыдания и чей-то голос, настойчиво повторявший что-то снова и снова. Сгорбленный Калибан, опираясь костяшками пальцев в плиты пола рядом со мной, оглянулся с тревогой, и мне пришлось ободряюще положить руку ему на широкое волосатое плечо.