Крылья нетопыря. Часть II. Трон из костей

Добронрав опустил голову и тихо заговорил. Он рассказал наставнику, как познакомился с рыбаками, которые устроили ему глупые испытания, прежде чем взять к себе в компанию. Как всё понял, что над ним просто смеются, и обо всём, что случилось после. Как устроил себе проверку на прочность и в одиночку отправился в рощу, никого не предупредив. Но самое главное, рассказал, что если бы не Молиба, алконосты бы нашли Добронрава и, вероятно, разорвали.

Добронрав говорил сейчас с Ратибором только благодаря Молибе.

– Да, – протянул воин и в крайней задумчивости почесал затылок. – Дела. Выходит, поступил ты всё-таки как мужик. Но со мной обошёлся подло. Неужели ты думал, что я не пойму тебя и не позволю поступить по-человечески?

Добронрав стоял, понурившись, и молча глотал слёзы.

– Ладно, голова твоя садовая! – Ратибор сгрёб ученика под мышку и похлопал по плечам. – Пошли. Бате твоему скажем, что ходили учиться маскировке. Не зря же всё это добро сооружал, а? – он показал на своё туловище, которое всё ещё было покрыто травой и соломой. – Но больше мне ври мне, понял?

Добронрав кивнул.

* * *

Отец сдержал своё слово. Всю осень и зиму он не выпускал Добронрава из терема. Наставники и учителя посещали его прямо там. Для учёбы специально было выделено две подклети, а занятия ратоборством проходили сначала на первом этаже терема, в приёмной светлице, а к середине зимы рядовичи выстроили целый амбар под это дело.

Мальчишка сносил всё с обречённой покорностью. Он старательно учился и проявлял должное смирение. Учителя хвалили его, а Велюра хвастался им перед многочисленными дружками и прихлебателями.

Арта Микуловна – мать Добронрава – часто вечерами проводила с ним время и успокаивала. Мальчишка не видел никакой другой жизни, кроме учения и пиров отца, на которых он с неизменным постоянством должен был проявлять чудеса образованности и рукопашного боя. Поэтому матери было жаль ребёнка до слёз, но она ничего не могла с этим поделать: Велюра Твердолобый замыслил сделать из своего старшего сына лучшего воина, если не в мире, то по крайней мере на Мырьском континенте, и никто не мог ему в этом помешать. А в самых своих тайных фантазиях Велюра видел Добронрава великим князем – объединителем неревских земель. При таком подходе желания самого Добронрава в расчёт не брались.

Чтобы мальчишка не сошёл с ума, Арта почти каждый вечер проводила с ним по несколько часов. Она утешала его, пыталась перенастроить мысли сына на более весёлый лад. Она убеждала его в отцовской любви. Она уверяла мальчишку в том, что он хороший, что всё, что делает и чего добивается Добронрав, очень ценно для неё. Для всей семьи.

Ни с кем Арта Микуловна не проводила столько времени, сколько с Добронравом, но в ней нуждался не только он. Видя исключительное отношение к старшему сыну как отца, так и матери, братья и сёстры сначала просто отдалились от Добронрава, а скоро и вовсе стали ненавидеть его и бояться. Ненависть произрастала из зависти: никому из них не уделялось столько внимания. Никем отец так не гордился, как Добронравом. Ни с кем так часто не бывала мать, как с Добронравом. Иногда у остальных боярских детей складывалось впечатление, что у Арты и Велюры всего один сын, а они – какие-то подкидыши. От чужих людей рождённые. А боялись Добронрава благодаря его исключительной воинской подготовке. В рукопашном бою старший сын Велюры один стоил остальных его трёх законнорождённых сыновей и ещё троих байстрюков вместе с ними.

Добронрава так любили, им так гордились, его будущее так истово хотели устроить, что обрекли мальчишку на одиночество.

Мать, конечно, всё видела и понимала, но ничего не могла с собой поделать. Если и она отдалится от Добронрава, то ему совсем не останется куда приклониться. Мало-помалу к весне Арта всё же смогла уговорить Велюру дать сыну послабление. Отныне у боярича появился один свободный день, который он мог посвятить чему захочет. Но было уже поздно. Братья и сёстры сторонились его. Друзей у Добронрава не было. И мальчишка бесцельно гулял по Лихобору так же, как и жил в тереме, – совсем один.

Иногда из далёких краёв приезжали купцы и бояре с сыновьями или подручными, и Добронрав проводил с ними время. Он дотошно расспрашивал гостей обо всём, что делается в свете, и с жадностью ловил каждое слово. Временами чужеземцы привозили с собой разные занятные вещицы вроде музыкальных шкатулок или диковинных приспособлений для охоты. Добронрав пристально рассматривал каждую вещь, стараясь проникнуть в её суть. Мальчишка знакомился с приезжими музыкантами и тайком, пока не видел отец, играл им на дудочках или на гуслях. Его часто хвалили.

А потом гости уезжали, и каждый день Добронрава вновь становился похожим на предыдущий.

Время шло. Отмела зимняя пурга, выпал и сошёл снег, земля вновь зазеленела. Добронраву стукнуло тринадцать, и теперь он был уже не мальчишка, но муж. Каждый день ему говорилось, что вести себя нужно соответственно возрасту и положению. А ему с каждым днём всё сильнее хотелось играть.