Крылья нетопыря. Часть II. Трон из костей

– Расскажи Сластолине, она обычно сиринку кормит, – выпалил Ферко, который внезапно ни с того ни с сего стал очень хмурым. – Идём, Гурко. У нас ещё забот полон рот.

Метатель ножей ухватил товарища за рукав и поволок вон из леса. Гурко с удивлением уставился на него. Они уже прошли мимо Азаря, когда он их окликнул:

– Эй, мужики!

Оба остановились и повернулись к нему. Ферко, кажется, стал ещё мрачнее.

– Ну?

– Что у вас в мешке?

– А тебе не всё ли равно?

Гурко фыркнул и примирительно положил ладонь на плечо другу.

– Эй, Ферко, ты чего взъелся-то? Он даже ничего такого не сказал. Дичь у нас. Глухарь, куропатки, пара белок.

– Тоже солить будете?

– Не, – Гурко расплылся в улыбке. – Этим пусть Хали-Гали занимается, а с нас на сегодня довольно. Верно я говорю?

Он подчёркнуто весело ткнул локтем в бок второго метателя ножей. Ферко немного повеселел.

– Да уж известное дело! Ладно, будет лясы точить, пошли. И ты, птичник, давай пошустрее.

Азарь придержал его за рукав.

– Оставьте пару белок для сирина.

– Да потом возьмёшь, сколь надо. Всё ж в бочках будет у Лежана, – отмахнулся Гурко.

– Нельзя солить, – веско обронил Азарь.

– А, вон оно чё…

– Оставим, – посулился Ферко и наконец увёл товарища подальше от Азаря.

Калека краем уха услышал последние несколько фраз, что сказал Ферко товарищу:

– Видал, как он топор держит? Это хват профессиональных убийц, которые навыкли драться в самой гуще, где как следует не размахнёшься.

Азарь мрачно ухмыльнулся.

Сам ересиарх ещё некоторое время собирал бруснику. Потом голыми руками выкопал охапку корней лопуха и чистотела. Со всем этим он вернулся в лагерь, забрал у метателей ножей белку и освежевал её. Шкурку отдал акробаткам – авось чего из неё потом сошьют, а заодно рассказал и показал, как готовить правильную трапезу для сирин. Уж это-то наверняка пригодится.

Сборы почти закончились, бродячие артисты снимались с постоя и готовились снова в путь.

Разложив белку на куске бересты, Азарь присыпал её ягодами, зажал под мышкой коренья и двинул к фургону. Уже на самых подступах дорогу ему преградил философ.

– Луги, давай потом, я сейчас немного занят.

– Пазей! – зашипел на него Лугин и принялся махать руками. – Я же просил называть меня здесь Пазеем!

– Пазей, Пазей…

– Тебе же хватило ума не назваться Азарем? – подозрительно спросил старый философ.

Азарь пожал плечами.

– Ой, дурак, – Лугин сморщился.

– Слушай, Лу… Пазей, Пазей. Мы с тобой не такие важные птицы. Быть может, нас и ищут сейчас все рытники Горнего, но должна пройти ещё пара-тройка месяцев, прежде чем в балагане что-то о нас услышат. До истории с нетопырем мы были не так известны. Это всё, что тебя беспокоит? – Азарь красноречиво посмотрел на разделанную белку.

Лугин поморщился.

– На самом деле нет. Насколько я понимаю, эта сирин – та самая девица, что не даёт тебе спать по ночам и заниматься нормальными человеческими вещами.

Азарь кивнул. Лугин продолжал:

– И что ты собираешься проводить с ней много времени.

– Да.

– Соответственно, и ехать ты будешь в одном фургоне с ней.

– Точно.

– И вряд ли позволишь мне так уж долго находиться вместе с вами.

– Именно.

– Хочу, чтобы ты знал: я не вижу в этом ничего хорошего, – Лугин серьёзно посмотрел Азарю в глаза. – Но зная тебя, я даже не собираюсь тратить время на уговоры не видеться с ней.

– Мудрое решенье.

– Ещё бы. Из нас двоих мудрец пока ещё я, а не ты. И как мудрец я решил попросить тебя о другом. Узнай у сирин про «разрыв». Как его закрыть? Если кто-то и может на это ответить, то только она!

– Ты в своём уме, Луги?

Лугин побагровел.

– Пазей, Пазей, – ересиарх примирительно закивал. – Мы не виделись почти десять лет. Десять! Думаешь, у нас не найдётся темы поинтереснее твоего «разрыва»?

– Моего «разрыва»? – старый философ едва не взорвался, но невероятным усилием воли взял себя в руки. – Может, это я разрезал ту звезду?

– Ну, знаешь! – Азарь тоже рассвирепел. – Я спасал твою дряхлую задницу, старый ты пердун!

– Я-то, может, и старый пердун, а только если кое-что не заштопать, то и твоей птичке придётся солоно наравне со всеми остальными. Подумай об этом, юнец ты наш! – Лугин помахал у Азаря перед лицом указательным пальцем и ушёл.

Ересиарх посмотрел ему вслед.

Вздохнув, Азарь забрался в фургон.

Молиба сидела на широкой дубовой жёрдочке и нервно чистила перья в ожидании его. Сирины стареют медленнее людей, поэтому сейчас – после стольких лет – Молиба выглядела лет на семнадцать. Когда Азарь показался на пороге, она бросила своё занятие и слетела к нему. Обняла крыльями, укрыла, как коконом. И прижавшись к груди, тихо вымолвила:

– Тебя не было целую вечность.

– Покушать тебе вот принёс, – тупо брякнул Азарь, чувствуя, как по нему медленно скатывается белка. Ягоды дробью молотили по дощатому полу. – Торопился как мог.

Молиба оторвалась от него и взглянула со стороны на это зрелище.

– Ужас, – заключила она.