Крылатый штрафбат. Пылающие небеса: сборник

— Сегодня же подготовлю рапорт на возвращение тебе офицерского звания и наградные документы!

Здесь, на аэродромной стоянке, собрались и не участвовавшие в боевом вылете летчики-штрафники, и техники. И все они разделяли радость воздушных бойцов.

Весело перешучиваясь и обсуждая перипетии прошедшего боя, летчики, похожие в своих летных меховых комбинезонах на медведей, пошли к блиндажам. Все были живы, атака немецких бомбардировщиков отбита с большими для них потерями. Да и хваленый «Фокке-Вульф» Александр Волин сбил. Да еще как сбил — один на один в воздушной дуэли!

— А он, гад, вертится в прицеле, но я его держу. Крепко держу! И тут сзади как вжарит! Ну, еле переворотом ушел…

— Я сначала по бортстрелку вдарил, а потом и по моторам прошелся…

— А «эрэсы» — сильная штука, я вам скажу!..

Тлели в зубах папиросы, на морозе дым «Казбека» был особенно приятен. Ладонями летчики демонстрировали друг перед другом приемы боевого пилотажа: «заходя в хвост противнику» или «атакуя на вираже». Но постепенно горячка боя все же отпускала солдат.

* * *

Как приятно после напряженного боевого вылета прихлебывать горячий чай вприкуску с сахаром! В углу потрескивала дровами раскаленная буржуйка. На тарелках лежали нарезанные ломтики сала в промасленной бумаге, другая снедь. Тут же хлеб, масло и тушенка от союзников — «второй фронт», как ее называли острые на язык летчики. Снабжались летчики, даром что штрафники, всеми видами довольствия хорошо. Вестовой принес из кухни исходящие паром бачки с наваристым борщом. На второе была гречневая каша с тушенкой. И естественно — «наркомовские» сто граммов.

Перед обедом старший лейтенант передал радиограмму об успешном боевом вылете, а заодно узнал, что в ближайшие сутки надвигается циклон и что летной погоды не будет. Он сразу же отдал распоряжение техникам надежно пришвартовать самолеты и укрыть их от непогоды чехлами и щитами от ветра и снега.

Теперь, вернувшись, он вместе со всеми прислушивался к ветру за дощатой, сбитой из крышек снарядных ящиков, дверью. Дополнительно, чтобы сохранить тепло, проем был завешен еще и плащ-палаткой. В добротном, в три наката, блиндаже было тепло и уютно. На белых, выскобленных досках стола потрескивала коптилка, сделанная из высокой гильзы артиллерийского снаряда. Горлышко ее было сплющено и мерцало белыми язычками керосинового пламени.

Веселье и разговоры продолжались, но не слишком долго. Люди вымотались за этот бесконечный день. Летчики укладывались спать, некоторые, придвинув коптилку, писали письма домой.

Волин вздохнул: надо бы тоже письмо написать Светлане, но сейчас он уж слишком устал. Да и начнет, вместо того чтобы весточкой девушку успокоить, расписывать ей все нюансы воздушного боя, словно в классе на тактическом занятии… Лучше уж потом, завтра утром — все равно погода нелетная. Александр подвинул к столу снарядный ящик и устроился поудобнее с потрепанным томиком Гоголя. И произведение было правильным — «Вечера на хуторе близ Диканьки». Правда, читал он недолго, усталость брала свое. В конце концов и он улегся на дощатые нары, укрывшись колючим шерстяным одеялом.

* * *

Назавтра, как и наколдовали синоптики, погода окончательно испортилась. Так что летчикам удалось выспаться — невиданная роскошь — впервые за несколько предыдущих дней боев!

К полудню метель утихла, но облака все так же свинцовым пологом низко висели над степью. Сыпал мелкий снег. Но летать в такую погоду было все еще нельзя.

Времени было много, и решили организовать баню. Натаяли снега, натопили специально приспособленную для этих целей землянку. Даже веники какие-то пересушенные нашли. И понеслась! Из жаркой парилки прямо голяком — в снег! На трескучий мороз — и обратно! Крики, шум, смех! Хлещут друг друга вениками, клубится пар!

Внезапно появившийся в разрывах облачности одинокий «мессер»-разведчик поспешно скрылся из виду. Наверное, пилот Люфтваффе посчитал, что у него начались галлюцинации от долгого полета в облаках над заснеженной равниной. Еще бы — голые русские на снегу, и это в трескучий мороз! Лучше о таком на базе не говорить, не то герр доктор отстранит от полетов на основании острого нервного переутомления.

Быстро наступили сумерки, а за ними — и непроглядная ночь.

Темная ночь, только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах,
Тускло звезды мерцают…[38]

Лирические переливы гармоники, неторопливая беседа все о том же: как там близкие, уцелели ли?.. А мы даже и деньги им переслать не можем нормально. Ведь за сбитые самолеты летчикам-штрафникам не платят… И скоро ли наступление?.. И как лучше «мессеру» в хвост зайти?.. А вот был у нас товарищ в аэроклубе, так он… Но воспоминания как-то не клеятся. Вяло идет шахматная партия.

* * *

Наконец-то — погода! Поднявшийся ветер растащил облачную пелену, разорвал ее на белесые полосы, сквозь которые проглядывала яркая морозная синь высокого неба.