Крылатый

Седой дядька по имени Андрей Данилович оказался предводителем группы и одним из адептов какого-то учения, я не вник, какого именно и что там изучали. Религия как религия, их сотни, и они не слишком различаются. С адептом шли его дети и трое последователей этого учения.

Развалины в глубине леса мне не понравились. Сила все еще живущего здесь древнего злобного божества чувствовалась в давно разрушенном храме. А в том, что передо мной храм, я не сомневался.

— Чувствуешь? — тихо спросил Ван, стоя рядом и не решаясь ступить дальше порога.

— Еще как, — прошептал я.

— Вы чего там стоите? — спросила Майя, ушедшая вперед.

— Давайте с нами! — позвал Слава.

Мы с Ваном переглянулись и ступили на камни, когда-то бывшие фасадом. Какое-то там замшелое божество не круче нас! И пусть бесится сколько влезет! Ха, справа, из бывшего сердца храма, так и веет неприкрытой злобой!

Вот тут, пожалуй, мы совершили ошибку — полезли в святая святых храма, пытаясь самим себе доказать, что круче нас только яйца всмятку! Ощутимой волной лютой ненависти и жажды нас буквально выкинуло из развалин.

— На фиг такие шуточки, — сказал я, оглядываясь по сторонам. — Сколько здесь этих древних гадин?

— Пока слышу только шестерых, — отозвался Ван. — И они нас тоже слышат.

А вот это более чем плохо!

— Ой-ой, предупреждал же Феникс… Ван, нельзя дать им всем пробудиться!

Имелся один верный способ не дать древним божествам, спящим на Авалоне, проснуться — дать деру отсюда, и побыстрее. Но… я высматривал мелькавшую среди деревьев и камней фигурку рыжеволосой девушки…

— Демоны с тобой! — ругнулся эльф. — Давай быстро читаем iiliorina di diman.

А это выход! Мы огляделись, проверяя, нет ли поблизости людей, отошли немного подальше и встали спина к спине.

— Древняя версия подойдет? — спросил я меняющимся рычащим голосом.

— Подойдет, — мелодично отозвался светящийся золотом Ван.

Тысячи черных и золотых нитей, расходясь от наших тел, сплетались, завиваясь в затейливые узоры, ложились на землю в сложной переплетенной печати, впитывались в землю, звеня, растворялись в воздухе и листве деревьев.

— Iiliorina di diman, — низким рычанием вырвалось из моего горла.

— Iiliorina di melamor, — мелодично отозвался Ван.

— II lete li tamin.

— Iiliorina ti lamar…

Это только сон. В этих землях нет никого чужого. Вы не пробуждались тысячи лет и продолжаете спать. Дурной мираж растает поутру, как дымка тумана. Потревожившие вас — не реальность. Спите, древние, спите… Это только сон. Вы спите, и мы — тоже сон…

— Получилось, — сказал я, спиной чувствуя, как тяжело дышит брат. — До завтра печать продержится.

— Надо рассказать деду и отцу, — сказал Ван. — Они здесь наведут порядок.

— Успеется, — дернул я плечом, морщась от проснувшейся боли в ушибе. — Это же земля Феникса, пусть он и разбирается. А то дедушка сначала с нами разберется так, что демоны покажутся нам детской забавой.

— Да уж, пусть Ветер сам решает, — хмыкнул Ван, оценив обрисованную перспективу.

Я поднял голову и вздрогнул. В десяти шагах от нас стояла, замерев, рыжеволосая.

— Демоны меня раздери! Ван!

Он поглядел на Майю и выругался.

— Что это было? — Рыжая кивнула на медленно гаснущие нити печати.

Мы с братом мрачно переглянулись.

— Ты ведь знаешь, что здесь живут древние божества? — изогнул бровь Ван, обратившись к девушке.

— Да, — кивнула она. — Но при чем здесь…

— Каждый раз, приходя в эти развалины или к идолам, вы добровольно отдавали старым богам часть своих сил, — перебил я. — Мы с братом не собирались делиться с ними своими силами.

— Делать нам больше нечего! — фыркнул Ван. — В гробу в белых тапках я видел всяких драных богов с демонами в придачу!

— В общем, древние божества разозлились за наше к ним отношение и стали просыпаться. Они уже очень давно спят, — продолжил я. — И мы их убедили, что мы им только приснились.

— Глюки-глюки, — весело подсказал Ван. — Древние глюки замшелых старых пней. Уходим, нам нельзя долго быть в этих развалинах.

— Угу, — согласился я.

— Ты ничего не видела, — предупредил Ван девушку.

Но она конечно же проболталась. Хорошо хоть не всем, а только своему отцу.

По выходе из развалин глава этой мини-экспедиции допросил нас с пристрастием — безопасно ли дальше ходить в развалины, что это вообще было и прочее. Профессионально изобразив саму невинность, я убедил его, что опасности для людей развалины, идолы и прочие не представляют. У людей, во-первых, несравнимо меньше внутренней силы, из-за чего они и живут значительно меньше нас, во-вторых, они, даже если захотят, не способны контролировать внутренние резервы и все равно добровольно делятся с древними. Но я не стал говорить, что если через нас древние способны обрести более полноценную жизнь, то попытаться осуществить это через людей — дохлый номер.

В конце разговора человек, поначалу подозревавший нас с Ваном во всех смертных грехах, был готов поверить любому моему слову и едва ли сознавал, что смотрит на меня как на любимого внука. Да-да, обаятельная сволочь, помню. Что есть, того не отнять.