Крылатый

Когда погибли эльфийские стражи Лэнхаэль и Вэя, родители Вэйванлина, старый император не смог простить себе их смерти. «Малыш!.. Прости… — с болью подумал владыка, снова невольно вспомнив погибшего шестнадцать лет назад эльфа. — Как же я виноват… Эх, упрямый ребенок, ну почему, почему ты меня не послушался?! И даже Вэя тебя не вразумила…» Только пятеро, включая самого Лэнхаэля, знали, что эльфом страж был лишь наполовину. Как все получилось… глупо, подло! Какой сволочью порой чувствовал себя Дарий Завоеватель!

Сына погибших стражей он бы воспитал как своего ребенка, ведь малыш Ван и был ему родным, но тут уперся светлый князь — мальчик оказался хранителем, а их в последнем поколении родилось слишком мало. Ребенка отдали в другую семью хранителей, где он и воспитывался. Завоевателю оставалось только наблюдать издалека, как растет Вэйванлин, да незаметно, втайне от князя, подкидывать мальчику задачки и подарки, которые очень сильно повлияли в итоге на его характер.

Об этом не знали ни его сыновья, ни невестка, да и вообще практически никто, кроме ближайшего помощника.

Когда малыш сбежал из светлого леса, владыка долго веселился и хохотал, узнав подробности побега. Вот только след мальчика оборвался, и как ни искал его дедушка, найти не смог. Дарий-старший был уверен, что малыш не погиб, но укрылся в надежном месте.

Только одного не знал дед — что его любимый внук Ирдес и Вэйванлин давно стали друг другу кровными братьями. И когда спустя два года после исчезновения Ван явился в их дом с раненым Ирдесом на руках, владыка твердо решил не отдавать Вана светлым.

И пусть Фергорн со своей женой-истеричкой хоть желчью изойдут — мальчишку все равно не получат!

— …вот такие дела, — закончил свой рассказ я.

Хищный блеск в глазах Маньяков был весьма красноречивым. Киса дергала серьгу в ухе, а Глюк что-то лихорадочно разыскивал в своем компе. Ван мерил шагами комнату Глюка, то и дело порываясь что-то сказать, но передумывая в последний момент. Судя по взглядам, которые на меня бросал мой светлый брат, ему хотелось вытащить меня за шкирку хотя бы на кухню и основательно расспросить насчет того, о чем пришлось умолчать в рассказе. Например, о Ветре и Авалоне. Кроме нас двоих, никто из команды не мог чувствовать и слышать Ледяного Феникса. Разве что Юля, но не так четко, как мы.

Что-то для себя решив, Ван сел на диван и плотоядно усмехнулся. Как бы ни грозился эльф посодействовать родичам и запереть меня в подвале на всю оставшуюся жизнь, а в любую мою авантюру всегда бросался без оглядки. Рычал он для проформы, чтобы показать, кто здесь старший. Наивный ушастый…

Комната Глюка, как основной штаб сбора и совещаний, общими усилиями была заставлена креслами и диванами на всех. Да и не только этим… Вихрастый очкарик-программер был среди нас самый малоимущий. Поэтому мы постоянно таскали с собой «чего-нибудь к пиву», то есть забивали другу холодильник, да и о прочем ему никогда не требовалось просить — мы и так умные, все знаем и понимаем.

— Вот! — воскликнул Глюк, тыкая пальцем в монитор. — Это отчет более чем месячной давности! Здесь говорится о прекращении деятельности лагеря и его сворачивании! Вот отчет четырехнедельной давности о том, что лагерь окончательно съехал! Народ, у нас либо дезинформация, либо саботаж!

— И шпионаж, — сказала Юля в повисшей тишине.

Маньяки поднялись из своего кресла, в котором умещались вдвоем, оглядели всех присутствующих и уверенно заявили в два голоса:

— Не в этой комнате. Здесь предателей нет. В этом мы точно уверены.

— И за Легенду я ручаюсь, — хмуро добавил Макс.

— А Легенда поручится за ЭйнШтэйна, — тяжко вздохнула Рысь и выпрямилась в кресле. — Значит, так. Никому, кроме уже посвященных, пока ни о чем не сообщаем. Даже Дрэйку! Это понятно? А теперь каждый, повторяю, каждый перебирает в голове свои семерки и думает, кто может оказаться… информатором врага.

Наша семерка? Не я, не Ван, не Киса, не Маньяки и едва ли командир.

— Есть только одна загадочная фигура в нашей семерке, — медленно сказал Ван.

— Венди, — сказала Юля.

— Эй-эй, притормозите этот гон! — возмутился я. — С таким же успехом можно обвинить меня! Или командира.

— Но, Ирдес…

Венди среди нас только два года. До нее был другой Призрак, о котором у нас стараются не говорить. Мимир. Во время одно из рейдов у Мимира не выдержало сердце — сказался врожденный порок. Даже мне, впервые убившему в девять лет, было невыносимо больно, когда умирал наш друг. Не знаю, как мы закончили тот рейд, лишившись товарища в разгар операции. И заподозрить сейчас Венди было самым… рациональным. Но мне этот вариант был отвратителен!

— Не хочу ничего слушать! — Вскочив, я заметался по комнате. — Шпиона будем искать. Но не такими методами!

— И что ты предлагаешь? — Рысь прожгла меня взглядом, ясно говорящим, что строить планы и разрабатывать стратегию — это ее дело.

— Я уже придумал несколько ловушек, — невозмутимо ответил я. — Но об этом позже, а пока предлагаю обсудить, как поступим с лагерем на острове. Игнорировать такое не представляется возможным.