Кружево-2

Куртис катался на коньках немногим лучше, чем говорил по-французски. Пока Джуди кружилась по запруженному народом катку, он изо всех сил старался сохранить равновесие. Но каждый раз, когда он, оттолкнувшись от барьера, пытался скользить вперед, его длинные ноги беспомощно разъезжались в разные стороны. В конце концов он сдался, и они с Джуди уселись на террасе, попивая горячий пунш.

– Ходят слухи, что у тебя остался любимый в Западной Виргинии? – произнес Куртис.

Джуди не была уверена в том, чтобы она очень уж хотела ввести Куртиса во все подробности относительно истории со своим несуществующим возлюбленным. Джим ведь был придуман ею как ширма, дымовая завеса, которой она надеялась оградиться от нежелательных ситуаций. Целью ее пребывания в Швейцарии было выучить французский, немецкий и отправиться в Париж, где и попытаться начать карьеру. Поэтому все дни она проводила в лингафонном кабинете, а вечера – в отеле «Империал», где работала официанткой, чтобы оплатить свое пребывание в Швейцарии. В этом расписании для мужчины просто не оставалось места.

Но Куртису не было дела до благих намерений Джуди. Каждый день, когда солнце уходило из долины, а деревья отбрасывали на узкие заснеженные улицы свои длинные тени, он появлялся в баре отеля. Иногда старшему бармену приходилось бросать на Джуди свирепые взгляды, потому что она проводила слишком много времени, болтая с Куртисом. Заметив это, Куртис извинился с обворожительной улыбкой и оставил на стойке очень щедрые чаевые.

На следующий день, как только он появился за столиком, бармен дружелюбно подмигнул Джуди:

– А вон твой богатый парень опять пришел. Джуди сияла. Ребята, которых она знала в родном Росвилле, были неловкими и неуклюжими. Девушкам они предпочитали пиво, футбол и рыбалку. У Куртиса же были превосходные манеры, и Джуди было с ним легко. Куртис обращался с Джуди, как с леди, а она, неуютно себя чувствовавшая в атмосфере Европы, была рада встрече с соотечественником, который так же тосковал по дому, как и она. Они часто говорили о том, что больше всего любили в Америке: бары Херши, жирные молочные коктейли, бифштексы – причем настоящие, не плоские, как подошва, кусочки мяса, которые застревали у тебя в зубах.

– И еще американское кино, – заявил Куртис. – Я не понимаю фильмов на французском языке.

Куртис поцеловал ее после того, как они катались на катке при лунном свете. Джуди ощутила грубое прикосновение его куртки. Она уже не тосковала больше по дому, ощутив утерянное тепло и спокойствие в его сильных руках, и внутри нее, казалось, все оттаивало.

– На улице холодно целоваться, – произнес он. – Пошли ко мне.

Тремя неделями позже он сидел на краешке ее кровати, натягивая свои белые носки.

– Конечно, я люблю тебя, Джуди. С самого бала в день Святого Валентина, помнишь?

Джуди полулежала на кровати, натянув на плечи простыню.

– И именно поэтому ты едешь в Филадельфию, чтобы жениться на ком-то еще?

– Я ведь уже миллион раз тебе объяснял. Это все давным-давно решено. Дебра и я были обручены еще в день ее семнадцатилетия, и с тех пор все с нетерпением ожидают нашей свадьбы, особенно Дебра. Мой отец, а до этого еще его дед строили дело клана в расчете на то, чтобы в один прекрасный день кто-нибудь из Халифаксов смог стать президентом США. Это было целью их жизни, а я их единственный наследник, и потому мой долг – воплотить их мечту в жизнь. Я ответствен за это.

«А за меня ты не ответствен?» – грустно подумала Джуди, а Куртис тем временем продолжал:

– Но, чтобы начать борьбу за президентское кресло, нужны деньги, выборы – вещь дорогая, и необходима подходящая жена. – Он уже надевал свои белые сапоги и вид при этом имел весьма смущенный.

– Богатая жена, ты имеешь в виду?

– Я вырос вместе с Деброй и очень привязан к ней. Я просто не в состоянии причинить ей боль. К тому же все в Филадельфии знают, что в конце ее первого сезона мы должны пожениться.

– Но почему ты мне ничего об этом не рассказал?

– Когда я в первый раз увидел тебя и услышал, как тобой понукает этот швейцарский бармен, во мне что-то перевернулось. Мне просто захотелось обнять тебя, взять за плечи, увести оттуда и заботиться о тебе всю жизнь. – Куртис не мог заставить себя посмотреть ей в глаза, но он старался быть честным. – Я сам не могу уразуметь, как это можно любить двух женщин сразу, знаю только, что в одно мгновение я спокойно пил свой бурбон, а в следующее – уже не мог ни о чем думать, кроме тебя. Ты так не похожа на девчонок, которых я знал на родине, в тебе так много жизни. Я тут же влюбился в тебя.

– Но как же ты можешь любить меня и жениться на ком-то другом? – Джуди вытерла слезы краешком простыни.

– Могу, потому что должен, – грустно ответил он. – Да ведь и ты собираешься выйти замуж за этого парня из Росвилла.

Джуди ничего не ответила. Но в очередной раз крепко выругала себя за то, что придумала чертова Джима из Западной Виргинии.