Кружево-2

Кто-кто, а Марк-то уж знал, что сам майор Халид не имеет ни малейшего отношения к успеху операции. Вздохнув, он стал раскладывать фотографии на шикарном французском столе.

Марк протянул королю специальное увеличительное стекло, и тот склонился над фотографиями.

– Это потрясающие свидетельства того, что такое война в Сидоне! Вы очень храбрый человек, господин Скотт. – Он еще раз взглянул на снимок, запечатлевший склад с советским оружием. – Поскольку каждый недовольный в нашей стране называет себя коммунистом, мы не были уверены в том, что Советский Союз оказывает бандитам военную помощь. Правда, разведка доносила нам об этом, но конкретных доказательств не было. Теперь с вашей помощью страна получила необходимые доказательства. Благодарю вас!

Марк понял, что благоприятный момент настал.

– Ваше Величество, я хотел бы показать вам еще несколько фотографий.

– Конечно.

Марк быстро собрал разложенные на столе снимки, а на их место положил фотографии искалеченной девочки.

Абдулла молча смотрел на воспаленное лицо девочки и ее кровоточащие гениталии, потом коротко и отрывисто спросил:

– Кто совершил это зверство? Кто из солдат за него ответствен?

По лицам охранников Марк понял, что они были в курсе того, в чем дело. Но Абдулла заблуждался искренне.

– Ваше Величество! К сожалению, за это зверство ответственны не бандиты. То, что вы видите, – результат операции, проведенной на половых органах девочки по просьбе ее собственной матери. Меня попросил сделать эти снимки врач из госпиталя в Динаде.

Сохраняя внешнее спокойствие, Абдулла опустился в кожаное кресло, предложил Марку сесть и рассказать все, что ему известно об этой варварской традиции. Он записал в блокноте имя врача и потребовал, чтобы охранники немедленно вызвали к нему министра здравоохранения. Король взглянул на самого молодого из находившихся в комнате офицеров.

– Вы знали об этом обычае?

– Да, Ваше Величество. – Офицеру не удалось скрыть дрожь в голосе. – Но эта традиция соблюдается лишь в самых примитивных крестьянских семьях…

– Девяносто пять процентов нашего населения – простые примитивные крестьяне, – голос Абдуллы все еще казался спокойным, но глаза уже метали молнии. – Почему мне никогда об этом не докладывали? Намеренно скрывали факты? И что заставляет людей идти на подобные зверства?

– Исключительно суеверие, – ответил офицер. – Но исламские фундаменталисты одобряют эти обычаи. И хотя в Коране подобная практика не упоминается, некоторые из ученых комментаторов Закона находили эту традицию весьма похвальной.

– Если бы только Аллах мог защитить нас от зла, творящегося его именем! – вздохнул король и вновь обратился к Марку: – А что вы намерены делать с фотографиями?

– Предложу «Тайм». Они, конечно же, опубликуют фотографии, ставшие доказательством советского вмешательства.

– А с этими? – Абдулла указал на фотографии девочки.

– Тоже предложу в «Тайм». Но на сей раз они могут отказаться. Снимки слишком шокирующи.

Абдулла кивком головы дал понять, что разделяет мнение Марка.

– Понимаете, в чем мои трудности? Я могу отдать приказ, чтобы подобная практика прекратилась, и женщины мне повинуются. Тридцать лет назад никто в Си-доне не смел отремонтировать собственный дом или покинуть деревню без разрешения короля, и простые люди до сих пор подчиняются королевским приказам, не размышляя. Проблема не в простых людях. Проблема в том, что, если я совершу авторитарный жест, фанатики используют это, чтобы спровоцировать бунт. Нужно создать впечатление, что, запрещая чудовищный обычай, я лишь подчиняюсь чужой воле, а не навязываю людям свою.

– То есть вы хотите, чтобы западная пресса повлияла на формирование общественного мнения?

– Точно так же, как западные политики, ученые и дипломаты… Вы никогда не устраивали выставки своих фотографий в каких-либо галереях, мистер Скотт?

– Устраивал. Я работаю с галереей Анструтера в Нью-Йорке.

– Тогда, пожалуйста, организуйте выставку этих фотографий. Мы, конечно, оплатим все расходы. Наше посольство свяжется с вами, когда вы вернетесь в Нью-Йорк.

Очень тихо боковая дверь в комнате приоткрылась. Король обернулся. Два карих нервных глаза выглядывали из-за двери. Потом в комнату вошел двенадцатилетний мальчик. На нем была изящнейшим образом выполненная белая военная форма. Абдулла подумал, что его племяннику подобало бы входить в комнату, как входят принцы, а не проскальзывать, подобно слуге.

– Простите, что побеспокоил вас, дядя. Но я думал, что вы уже закончили. – Принц Хасан два часа простоял под дверью, раздираемый противоречивыми чувствами: любовью к дяде и страхом перед ним и его охраной. А кроме того, ужасом перед королевским троном, который ему предстояло наследовать.

3 НОЯБРЬ 1978 ГОДА

– Не будешь ли ты добр открыть дверь, Циммер? Это, наверное, горничная с моим платьем. – Лили, как всегда, плескалась под душем. Циммер заглянул в ванную комнату. Он был режиссером всех лучших фильмов с участием Лили, в том числе и скандальной ленты «Кью», сделавшей из актрисы звезду международного класса.