Круз

Перед нами появился поднос с жаренной едой. Я благодарна за это, потому что опыта в выпивке у меня маловато. Схватив несколько луковых колечек с тарелки, я проверяю насколько они горячие, прежде чем откусить немного.

— Спасибо, — произношу, поднеся колечко ко рту.

— Без проблем.

— Ты мексиканец? — Выпаливаю я.

Это всё из-за потери abuela и алкоголя. В большей мере, из-за огромного количества выпивки.

— Пуэрториканец.

Судя по его тону, здесь таится нечто большее, потому я провоцирую его.

— О, пуэрториканец, — произношу, протягивая «р». — Не нравится, когда тебя называют мексиканцем, не так ли?

Его глубокий смех наполняет бар, заглушая лёгкую болтовню. Круз подаётся вперёд, опершись локтями на стол, глядя прямо на меня.

— Нет.

— Ну, я мексиканка. На самом деле, наполовину мексиканка, наполовину дворняга.

На этот раз он подавился пивом, которое потягивал в перерывах между тем, как опустошал со мной стопку.

— Дворняга?

— Ага. Понятия не имею, кем была моя мать, кроме как бессердечной сукой с огромными сиськами, соблазнившей моего отца.

— Вот как. Никогда раньше не встречал полу-мексиканку полу-дворнягу.

— Теперь встретил.

Подаюсь ниже к нему, не упуская тот момент, когда взгляд мужчины уж слишком надолго замирает на моём декольте.

Это единственное, что во мне было от матери — феноменальная грудь. Думаю, стоит поблагодарить её за это, благо всё остальное у меня от отца. Оливковая кожа, кудрявые тёмные волосы и тёмно-карие глаза — я мини-копия своего папы, не считая сисек, конечно.

— Твой отец — отличный парень. Я был не в лучшей форме, когда он взял меня к себе.

Боль всколыхнулась в моей душе. Не подобрать слов, чтобы объяснить, как потеря одного из двух людей, что стоят всего твоего мира, может уничтожить тебя. Потому я молчаливо беру ещё одну стопку, выпивая её до дна.

Круз не осуждает меня и не просит остановиться. Он расслабленно откинулся на спинку своего стула, попивая пиво. Вскоре бар начинает вращаться перед глазами, а с моих губ срывается хихиканье. Я изрядно набралась. Нет, я радушная болтливо-хихикающая дурочка.

Я всё продолжаю рассказывать о том, как потеряла девственность в магазине пончиков; о том, как впервые выкурила косяк, и о приемлемых размерах члена. Попивая своё пиво, Круз лишь улыбается, слушая мой бред, даже не думая перебивать.

Язык распух раза в два. Жажда раздирала горло. Я так хочу пить. Хочу плыть вниз по Ниагаре, осушая всю пресную воду. Стоило открыть глаза, как боль пронзила мою голову — жёстко и неумолимо. Боль. Жажда. Это всё так реально.

Вытаскиваю свою задницу из постели — я одета во всё тот же топ и короткие белые шорты, в которых прилетела вчера. От меня воняет. Мне больно душевно и физически. И жажда — она реальна. Я осушила два полных стакана воды, а после отправилась в туалет, чтобы облегчиться. Я пью всё больше и больше, словно каждый новый глоток — последний. Затем отправляюсь в душ.

Горячая вода приветствуется, и в перерыве между тем, пока я мою и кондиционирую волосы — высовываю язык, пытаясь проглотить немного воды.

Кофе — сладкий спаситель. Убедившись, что не сделаю себе хуже, чем есть, отпиваю немного. Проверив жилплощадь, понимаю, что папы здесь нет. Я знаю, где он. В зале. Осмотрев кухню, я благодарна за то, что беспорядок с тамале уже убрали. Не уверена, на какой стадии приготовления была моя abuela, но я благодарна за то, что не увидела никаких последствий. Обув папины сланцы, спускаюсь вниз. Они прекрасно сочетаются с моим видом бездомного — мешковатые тренировочные брюки, худи и влажные волосы.

Знакомые звуки того, как бойцы выбивают дерьмо с груш, слышно ещё с лестницы. Тренажёрный зал находится под нами, но, чтобы попасть туда нужно выйти на улицу и войти через другую дверь. Тренировка в самом разгаре — кто из ребят качается, пока другие сосредоточены на кардио-тренировке. Некоторые заняты в спарринге на рингах. Это дом. Мой дом. Даже несмотря на то, что я ненавижу спорт.

Папа находится посреди ринга: он вошёл в раж, надирая задницу новому мудаку. Видели, знаем. Я даже посочувствовала молодому бойцу. Papi, Декстер Гарсия, наносит ему жёсткий удар, а после — спускается с ринга. Он из тех мужчин, расположения которых вы жаждете — и как только получите его, то сделаете всё, чтобы не потерять. Я видела, как он превращал уличных головорезов в перспективных чемпионов. Однажды переступив порог его зала, вы изменитесь, как и каждый аспект вашей жизни.

Я запрыгиваю на столешницу, держа свою кружку с кофе, словно та обладает магической силой. Бумаги слетели на пол, но никакого другого урона я не нанесла. Будучи единственным ребёнком Декстера, да ещё и девочкой при этом, я могу войти в зал с чем угодно.

Расслабившись, рассматриваю окружающих. Осколки боли ударяют по моей душе. Жизнь продолжается, словно ничего и не случилось. Замечаю, как тяжело тренируется Джаг — вы бы никогда и не подумали, что вчера он поднимал моего отца с пола больницы.