Крутые перевалы

Уроженец села Клишковцы Хотинского района Черновицкой области, он, спасаясь от призыва в армию боярской Румынии, двадцатилетним парнем эмигрировал за океан. По вербовке попал в Канаду. Но его жестоко обманул вербовщик. Долго скитался по чужой стране в поисках работы. Отчаявшись, нелегально перешел канадскую границу. Устроился чернорабочим на автомобильном заводе Форда в Детройте. Недолго проработал. За распространение революционных листовок был арестован. Суд, тюрьма и высылка после отбытия наказания за пределы США. Плавал матросом на бельгийском торговом судне. Потом — на английском. Арест, суд и опять тюрьма за подпольную работу, нелегальное проживание. Высылка из страны. Скитания в Люксембурге. Добрался до Франции. Здесь обменял бельгийский партбилет на французский. В 1936 году — один из первых волонтеров свободы в Испании. Сражался в рядах Двенадцатой интернациональной бригады против мятежников Франко. Позже — советский разведчик в царской Болгарии, которую Гитлер рассматривал как плацдарм для нападения на СССР. Работал там несколько лет, передавая нашему командованию ценнейшие сведения. Арест по доносу провокатора. Тюрьма. Застенки болгарской жандармерии и гестапо. Неожиданное спасение. Возвращение на Родину...

Полагаю, что для молодого поколения эта книга будет особенно интересной и полезной, ибо она показывает, какой нелегкой ценой завоевывали их отцы и старшие братья чистое небо, сегодняшнюю мирную жизнь. Она раскрывает истоки подвигов, идейные мотивы в их самоотверженной борьбе с врагами, за человеческое счастье.

Ценность этой книги еще и в том, что она дает богатую пищу для размышлений на тему, как нужно любить и беречь свою великую Родину, с чего она начинается для каждого из нас.

П. И. Батов, генерал армии, дважды Герой Советского Союза.

ЖИЗНЬ

Две свадьбы

В Клишковцах — осень. Сегодня прохладный безветренный день. Небо хмурое. Низкие серые облака. Вероятно, сейчас пойдет дождь, такой же мелкий, бисерный, как и вчера. Деревья роняют желтый лист. Он медленно кружит в воздухе, тихо опускается на землю. Ласточек уже не видно. Еще недавно сидели семьями на телефонных проводах, видимо, готовясь в путь-дорогу, а теперь уже не слышно их заливистого щебетанья. В садах заканчивают снимать поздний сорт яблок «Джонатан». Срывают грецкие орехи, которых нынче много уродилось.

В конце улицы неожиданно послышались звуки музыки, глухие удары барабана. Они приближаются к моему дому. По дороге движется нестройная толпа. Колонну замыкает маленький духовой оркестр из шести человек. Поблескивают латунные трубы, медные тарелки.

В первом ряду посредине степенно вышагивает широкоплечий, по-праздничному одетый хлопец без шапки. Это жених, точнее — уже молодожен. В сопровождении близких и друзей возвращается домой из сельского загса, где только что записался с избранницей своего сердца. А она с таким же почетным «эскортом», тоже под звуки музыки, отправилась к себе домой через всю деревню. Таков на Буковине обычай, освященный веками и никем не нарушаемый: сначала отмечают знаменательное событие в своей жизни порознь, а затем — вместе.

Толпа между тем движется. У всех возбужденные, торжественно-радостные лица. Несколько парней держат в руках маленькие радиоприемники. Позади следуют две легковые машины.

Из дворов нашей улицы, носящей имя моего земляка и героя французского Сопротивления, погибшего в Париже в годы фашистской оккупации, Иосифа Клища, выходят люди и с любопытством наблюдают за процессией.

Вот еще одна свадьба справляется. Этой осенью особенно богатый «урожай» на них. Каждое воскресенье чуть ли не на каждой улице до утра звучит музыка. Столы обычно ломятся от угощений. И собирается за ними не каких-нибудь там полсотни человек, а по триста и даже по пятьсот душ. Съезжаются многие гости на своих «Запорожцах», «Москвичах», «Волгах», мотоциклах. Устраивают здесь свадьбы широко, свободно, с размахом, не стесняясь в средствах. Потому что люди живут теперь на селе без нужды. Есть в изобилии хлеб (не мамалыга), есть и к хлебу — что душе угодно...

Смотрю я на проходящую веселую колонну и невольно вспоминаю свою молодость. Не такой была она, как у этих ребят. Правда, и тогда гремела музыка, но звучала она для меня, буковинского парня-бедняка, не столь мажорно. В ней мне скорее слышался похоронный марш, чем бравурные мелодии. Через силу улыбался друзьям, а на душе кошки скребли...

Когда я женился, а точнее, когда меня женили против моей воли, шел мне двадцатый год. Помню, вернулись мы из церкви, сели за стол, чтобы закусить чем бог послал. Мало он послал. Угощение было что ни на есть бедняцкое, нищенское. Перед гостями стыдно. Все постное. В мисках — вареная фасоль, в здоровенном чугуне — борщ без мяса, зато вдоволь красного перца, мамалыга да сливы на закуску... Вроде не свадьба, а великий пост. В некоторых семьях иногда веселее справлялись поминки, нежели у меня свадьба.