Крушение надежд

Лиля все удивлялась, что Аня не пришла к ней и вообще стала избегать встреч с однокурсниками. Она решила позвонить ей сама:

— Анечка, мы все соскучились по тебе. Сегодня я прощаюсь с друзьями. Приходи.

Но та отвечала вяло, как будто нехотя:

— Спасибо… нет, не теперь… Как-нибудь увидимся…

Аня, всегда такая милая, тихая, приветливая, вдруг непонятно почему стала затворницей. Что-то в этом было необъяснимое.

В это время Римма критически оглядывала стол и, когда Лиля вернулась, заявила:

— Чересчур заставлено. Надо что-нибудь убрать — слишком всего много.

Нюша недолюбливала Римму, презрительно глянула на нее и надулась:

— Все, как надо, поставлено, по русскому обычаю. Нешто лучше, чтобы на морде было больше намазано, чем на столе поставлено!

Римма вскинула брови и хохотнула, а Лиля примирительно подмигнула ей:

— Нюша очень старалась, она даже селедочку по-еврейски приготовила.

— О, селедочку по-еврейски я люблю, под водку. — И Римма выставила на стол бутылку из сумки. — «Пшеничная особая», в распределителе Союза писателей продавали.

Как только она отвернулась, Нюша переставила бутылку на другое место.

* * *

За Риммой следом пришел все время улыбающийся китаец Ли, в синем френче, застегнутом до подбородка. Лиля взяла его за руку и подвела к родителям:

— Это наш общий друг Ли, доктор Ли, из Китайской Народной Республики. Он проучился с нами все шесть лет, и все мы его очень полюбили. Он наш лучший студент, по всем предметам был первым, а марксизм-ленинизм знает так хорошо, что мы даже списывали у него конспекты. А кроме того за эти шесть лет он прекрасно выучил русский язык. Теперь он уезжает к себе в Китай.

Павел еще никогда не видел китайцев. Революция в Китае произошла в 1949 году, когда он был в заключении. Ли прислали на учебу в 1950 году, с большой группой молодых коммунистов. Китай был очень беден, нуждался абсолютно во всем, особенно в образованных специалистах. Сталину нужен был Китай, он всячески привлекал к себе вождя революции Мао Цзэдуна, выделял ему громадные средства. Мао стал внедрять в Китае фанатичную веру в коммунизм и величие Сталина. Тогда и появились в России тысячи китайских студентов и среди них Ли.

Полное имя китайца было Ли Ванхуй, но ребята старались произносить его пореже. Ли не понимал, почему, и постоянно удивлялся. Своей работоспособностью он просто поражал студентов: невероятно упорно трудясь, выучил русский и сдал все институтские экзамены на «отлично». За дружелюбие и необычайную усидчивость его любили на курсе все.

Хотя Ли был очень беден, прощаясь, он всем надарил подарков. Лилю он растрогал, подарив ей маленький шарик, вырезанный из слоновой кости, с другим шариком внутри:

— Это тебе, чтобы ты помнила меня.

— Спасибо, дорогой Ли. Я буду помнить тебя всегда! — И поцеловала его.

Ли не привык к проявлению фамильярной близости на людях, очень смутился, все рассмеялись. Он знал, что Лиля уезжает в Албанию.

— Поедешь в Албанию, выучишь албанский язык, как я выучил здесь русский. Албания — это настоящая коммунистическая страна. Ее вождь, товарищ Энвер Ходжа, приезжал в Китай и стал большим другом нашего великого кормчего Мао Цзэдуна.

Ли ничего не говорил о своей будущей работе, то ли сам не знал, то ли не хотел рассказывать. Все привыкли, что о себе он умалчивает.

* * *

Следующим был Тариэль Челидзе, большой, веселый и шумный красавец грузин, обладатель тоненьких усиков. Лиля весело крикнула ему по-грузински:

— Гамарджоба, генацвале! — и объяснила родителям: — Это Тариэль, он научил меня нескольким грузинским словам. Он наш постоянный тамада за каждым столом. И сегодня тоже.

Тариэль принес две бутылки вина.

— Это «Хванчкара» и «Твиши» — любимые вина Сталина. Пока он был жив, их в продажу не пускали, все уходило в Кремль на банкеты. Только после его смерти эти вина стали продавать. А вино!.. — он поцеловал кончики пальцев.

Павел с интересом рассматривал этикетки на бутылках, а Лиля в это время рассказывала:

— Тариэля распределили на работу в его родной город.

— Где вы жили в Грузии? — спросил Павел.

— В Гаграх. Вообще-то, это Абхазия, но она входит в состав Грузии.

Подошедшая Римма решительно, как делала все, вступила в разговор:

— А, ты про свои Гагры рассказываешь? Мы с мужем отдыхали там в Доме творчества писателей. Местные говорили, что абхазцы не любят грузин, между ними есть скрытая вражда.

Тариэль шумно запротестовал:

— Неверно, генацвале, это не так! Грузины и абхазцы живут дружно. Нас в школе было три друга: абхазец Толя, русский Вася, мы его звали на грузинский манер Васо, и я — чистый грузин, меня прозвали Таду — отец. Мы все крепко дружили. И наш национальный поэт Шота Руставели написал в «Витязе в тигровой шкуре»: «Надо помнить нам, что дружба / Бескорыстней, чем любовь…»

Римма иронически поморщилась:

— Подумаешь, древняя сказка! Ваша школьная дружба вовсе не пример отношения абхазцев к Грузии.

— Нет, опять неверно, — настаивал Тариэль. — Вот возьми хотя бы дружбу украинского народа с русским. Это же самый яркий пример дружного единения навечно.