Крушение надежд

— Что они пишут! Если Россия последует их советам, она станет вторым национал-социалистическим государством после гитлеровской Германии. Правильно написал Солженицын: «слепые поводыри слепых». Они действительно слепые. В первую очередь надо понять, почему русский народ допустил все издевательства над собой. Это беда его национального характера. Если это понять, из этого можно сделать вывод, что русским надо меняться, чтобы идти вровень с прогрессивным миром.

* * *

В самиздате была опубликована большая статья Андрея Амальрика «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» Он пытался сформулировать концепцию будущего и скептически оценивал устойчивость советского режима. Павел читал статью, говорил:

— Амальрик — молодой историк, горячий, делает слишком безапелляционные выводы. Но его предсказание о развале страны может оказаться правильным. Я тоже так думаю, хотя не берусь предсказать дату развала. Главное, что впервые в печати было высказано сомнение в крепости нашего государства, прямо говорится о возможности его распада. Мне понравилась оценка Амальриком русского народа. Он пишет: «Русскому народу, в силу ли его исторических традиций или еще чего-либо, почти совершенно непонятна идея самоуправления, равного для всех закона и личной свободы — и связанной с этим ответственности»[139]. Это правильно, многие беды русского народа происходят от его национального характера. Чувствую, что пора мне тоже вмешаться в полемику вокруг «второй культуры». Я должен написать о русском характере. Я давно думаю об этом, да старею, уже пенсионер, и работоспособность не та, и память слабеет. Не знаю, смогу ли.

Алеша уверял дядю:

— Если ты напишешь о русском характере, я уверен, что это будут интересно. И обязательно надо, чтобы его прочли не только левые диссиденты, но и правые националисты, их противники. А они держат ключи к большим журналам, туда трудно пробиться.

Алеша попросил Моню, и тот узнал, что намечается новый русский либерально-патриотический журнал «Вече». Журнал должен быть лояльным по отношению к власти, на его обложке поставят фамилию и адрес редактора В.Н.Осипова, который отсидел семь лет строгого режима за организацию «антисоветских сборищ» на площади Маяковского и теперь жил в городе Александрове.

Алеша сказал Павлу:

— Я попрошу Моню пристроить твое эссе в журнал «Вече», он это сможет.

В разговор хмуро вмешалась Августа:

— Печатать надо только анонимно. Вон Амальрика арестовали за его статью. Жалко такого талантливого человека, но он еще молодой, у него запас жизни впереди. А Павлик уже стар, новую посадку он не переживет. И я тоже не переживу.

* * *

Арестованного Андрея Амальрика этапировали в Свердловск, судили за статью «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» и приговорили к трем годам в исправительных лагерях за «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй». В своем последнем слове он сказал: «…Ни проводимая режимом „охота на ведьм“, ни ее частный пример — этот суд — не вызывают у меня ни малейшего уважения и даже страха. Я понимаю, впрочем, что подобные суды рассчитаны на то, чтобы запугать многих, и многие будут запуганы, — и все же я думаю, что начавшийся процесс идейного раскрепощения необратим».

Аня Альтман распространяла эти слова в кругах правозащитников. Она ездила на суд и протоколировала его, чтобы опубликовать в самиздате. Амальрик отбывал наказание в Новосибирской и Магаданской областях. Аня посылала ему продуктовые посылки, ездила на свидания в Магадан. Лиле она говорила:

— Я бы поехала за ним в Магадан, но Андрей отговорил меня, сказал, что я лучше смогу поддерживать его продуктовыми посылками, а то его заморят голодом. В прошлый раз я видела, какой он худой и изможденный. Да, Лилька, довелось все-таки мне побывать в том Магадане, куда меня распределяли после института. Помнишь?

* * *

Павел писал эссе, постепенно погружался в задуманное. Он читал Августе отрывки:

— Понимаешь, конечно, я отношусь к русскому характеру несколько критически. Но я не хочу обижать чувств твоей русской души.

— Ты и не обижаешь. Я давно знаю, что у моих соплеменников характер своеобразный. К тому же я понимаю, что это твои интеллектуальные размышления.

— Ты умница. Да, я размышляю и хочу, чтобы мои размышления были доказательны.

Павел сам себе удивлялся, что на старости лет его снова охватил творческий задор. Если он засиживался поздно, Августа вставала и насильно уводила его в спальню:

— Довольно. Русский характер не стоит того, чтобы ты из-за него подорвал свое здоровье.

Закончив писать, Павел перепечатал эссе одним пальцем на машинке и дал по одному экземпляру Августе и Алеше.

— Почитайте. Я хотел разобраться, что есть такого в русском характере, что ему так неугодны евреи. Получилось даже шире. Но я не философ и не моралист, я проанализировал этот характер как историк.