Крушение иллюзий

Последний из остававшихся в живых душманов вскочил, побежал — и непонятно, кто его убил, то ли морские пехотинцы, то ли зашедшие во фланг боевики из пуштунского племенного ополчения. Под ударами пуль он исполнил целый танец, прежде чем упасть.

— Ты знаешь пушту?

— Несколько слов, сэр. А что?

— Я немного больше. Надо с ними поговорить. Они бы не стали убивать своих просто так, если бы они не имели к этому отношения, — они бы просто обошли место боя.

— Думаете, им что-то от нас нужно?

— Наверное. Надо поговорить с ними в любом случае.

— Может, дождемся вертолетов? Мне было бы спокойнее разговаривать с пуштунами, если бы за спиной у меня висела «кобра».

Уоррент-офицер Коффи передал бинокль.

— Наблюдай!

Из кармана уоррент-офицер достал носовой платок, нацепил его на ствол. Поднял винтовку и помахал платком как знаменем.

— Есть! Они чем-то машут! Чем-то белым! Я вижу это, сэр! — почти сразу сказал сержант Нулан.

— Хорошо. Передай всем приказ — не стрелять. Я пойду и поговорю с ними.

— Составить вам компанию, сэр?

— Нет. Держите ухо востро. Если что со мной — принимайте командование, сержант.

— Да, сэр.

Выждав немного времени, уоррент-офицер Коффи поднялся в полный рост и начал спускаться вниз, осторожно пробуя ногой склон перед каждым шагом. Навстречу ему пошел большой, бородатый, средних лет моджахед, он шел гораздо быстрее уоррент-офицера, потому что имел большой опыт хождения по горам и мог по цвету почвы и иным признакам мгновенно определить — стоит туда ступать ногой или все же не стоит.

Поэтому — когда уоррент-офицер Коффи вступил на дно ущелья — моджахед уже стоял там, большой, сильный и с оружием.

Знание языка пушту у офицера Коффи было на самом начальном уровне, но он решил, что для начала надо поблагодарить пуштуна за то, что они помогли им в бою. Помощь была и впрямь как нельзя кстати.

— Рахмат, — сказал Коффи, показав на склон, где лежали мертвые талибы, а потом приложил руку к сердцу и поклонился, так, как это делают пуштуны, — рахмат.

Душман разразился длинной и непонятной речью, но судя по всему, благодарность он принял.

А вот как на пушту будет слово «летчик» — уоррент-офицер не знал.

— Pilot? Airman? Understand?

Пуштун пожал плечами:

— Черт, как же тебе сказать-то…

Отчаявшись объяснить пуштуну, что ему нужно, уоррент-офицер Коффи устроил целое представление. Сначала он, раскинув руки в стороны, пробежал несколько шагов туда и обратно, имитируя звук двигателя самолета, потом изобразил, как самолет падает, потом ткнул себя пальцем в грудь и начал смотреть во все стороны, прикладывая ладонь козырьком. Про себя он решил, что, если они выберутся живыми из этой переделки, потом шуток будет до конца командировки, как он объяснялся с пуштуном жестами.

— Pilot, understand? Where?

— Пайлот, — повторил пуштун.

— Yes, yes, pilot. Where? Where?

Чтобы было понятнее — уоррент-офицер снова изобразил, как он осматривается по сторонам, а потом поскреб большим пальцем остальные, намекая на вознаграждение.

— Money! Regard! For pilot! A lot of money! Understand? Where?

— Пайлот, — повторил пуштун, ткнул себя в грудь и повторил: — Пайлот.

— No… — сказал Коффи, — you are not pilot, man. Fuck…

— Пайлот, — в четвертый раз повторил пуштун, — американ.

И снова ткнул себя пальцем в грудь.

— Подожди-ка… Он у тебя? Пилот у тебя?! You have a pilot?!

Неизвестно, сколько бы еще продолжался этот занимательный торг и к чему бы в конце концов пришли стороны — наверное, они все пришли бы к какому-то решению и сумели объясниться, но произошло кое-что непредвиденное. Пуштун вдруг замер, напряженно посмотрел за спину Коффи. Способ отвлечь внимание был старый, но уоррент-офицер прислушался и понял, что сзади и впрямь кто-то идет. Он обернулся, одновременно кладя руки на рукоять пистолета, и увидел капрала Дима Протасофф, одного из пулеметчиков их небольшого отряда. Он спускался вниз и был совсем рядом, оружия в руках у него не было.

— Капрал Протасофф, что это значит? Где ваше оружие?!

Капрал не ответил, он смотрел во все глаза на…

Моджахеда?!

— Отец?! — сказал он на русском языке, который был его родным и которому он в свободное время учил желающих в роте.

— Ё… твою мать… — на том же языке выругался моджахед.