Крушение

В тот вечер Джошу и Дэниелу даже отменили ранний отбой и разрешили посидеть со взрослыми в полуподвальной комнате, где был оборудован домашний кинотеатр. Как только начался показ, все стало происходить в убыстренном темпе. Постановочные кадры авиакатастрофы и их выживания на острове монтировались с фрагментами интервью, которые оказались на удивление скучными. Каждый раз, когда ее показывали крупным планом, эта жуткая штука с плоским семидесятидюймовым экраном, которую Джерри завел себе в месяцы своего вдовства, нахальным образом демонстрировала все ее морщинки и расширенные поры. К концу показа она решила, что камера высокого разрешения ей не друг, но остров в ее изображении выглядел просто раем. Под конец они сделали такую штуку – камера отъезжала, поднимаясь над ее островом все выше и выше, пока он совсем не скрылся из виду, оставив после себя лишь непомерную ширь океана. То же произошло и в ее жизни. Чем дольше она жила дома, тем расплывчатее делался в ее памяти остров, словно сливаясь со всем, что было в ее жизни до и после него. В иные дни она даже и не вспоминала о нем. Но сегодня был не такой день. Сегодня она все вспомнила в деталях – и растения с красными прожилками на листьях, окружавшие их лагерь, и зудящие укусы мелких песчаных блох, которые жалили ее в лодыжки, и запах дыма от тлеющего бамбука. В памяти всплыло все – каждый поцелуй, каждый синяк, каждая слезинка. Но она все равно заставляла себя смотреть.

Дейв в своей части интервью производил впечатление удивительно нормального человека. Кожа у него так и осталась загорелой, почти того же карамельного оттенка, что и на острове, зубы сверкали ослепительно, прямо как полированный мрамор. Выглядел он роскошно – это было очевидно любой женщине, даже той, которая никогда не была в него влюблена. Однако он не походил на ее Дэвида. У ее Дэвида волос на лице было больше, чем у Черной Бороды. А еще, глядя на этого роскошного, уверенного в себе мужчину на экране, она никак не могла поверить, что это тот самый Дейв Холл, которого она встретила в самолете: дерганый, иногда до смешного нервозный и мягкосердечный.

Да, новый Дейв ее буквально потряс. Только закрыв глаза, она узнавала в нем мужчину, с которым жила на острове, и то лишь отчасти. Звуки его густого баритона вызвали у нее слезы, и, не желая, чтобы кто-то заметил ее реакцию, она отвернулась и вышла на кухню, как будто что-то забыла. Это был тот самый голос, который помогал ей пройти через самые страшные испытания, голос, который смеялся и плакал с ней вместе. Иногда ей мучительно хотелось слышать его, как после долгого перерыва хочется вновь и вновь слушать любимую когда-то песню.

Десять месяцев прошло с того ультиматума в лос-анджелесском отеле, когда она пообещала Джерри никогда не говорить больше с Дэвидом. Сколько раз с тех пор ее указательный палец набирал на телефоне знакомый номер и замирал над зеленой кнопкой в нерешительности, но она каждый раз справлялась с собой и клала трубку. Лгать о прошлом, которое, удаляясь от нее с каждой прожитой минутой, делалось все более и более нереальным, было одно; лгать о настоящем – совсем другое. Она устала чувствовать себя лгуньей.

Программа длилась недолго, всего с час, но в интервалах между рекламными паузами и перекусами Лиллиан чувствовала, что ей приходится прилагать титанические усилия, чтобы держать себя в руках. Но даже в самом конце, когда показали Дейва с черноволосым младенцем и воркующую над ним Бет, она смогла выдохнуть умиленное «о-о-о» весте со всеми. Пара на экране выглядела очень счастливой. Глядя на них, Лиллиан испытала противоречивые эмоции: ревность боролась в ней с облегчением, и она не знала, какое из этих чувств настоящее.

К счастью, сразу после финальных титров приглашенные начали расходиться. Лиллиан немедленно заподозрила, что это, наверное, Джилл пригрозила физической расправой каждому, кто вздумает засиживаться у Линденов. Джилл вообще была большой мастерицей совать нос в чужие дела, но сейчас Лиллиан была ей за это благодарна.

Обняв и выпроводив за дверь последнего гостя, она щелкнула входным замком и пошла наверх, перехватив по дороге Джерри, который уже выходил из детской, где только что уложил Джоша и где уже вовсю сопел Дэниел.

– Дай мне слово, что мы не станем разгребать всю эту грязь до утра, часиков так до десяти, по крайней мере, – прошептала она, обхватывая его обеими руками поперек крепкого торса.

Джерри усмехнулся и чмокнул ее в нос.

– Только если ты дашь мне слово, что я буду участвовать. Для одного человека это слишком большая работа; уж кто-кто, а я знаю это по собственному опыту.

– На этот счет можешь не беспокоиться, – ответила она, толчком открывая дверь в спальню. – Завтра мы устроим грандиозную семейную операцию по уборке, и мальчики тоже будут помогать, хотят они того или нет. Время-то летит. Мальчики уже и так большие, а не успеем мы оглянуться, как они вылетят из дома и начнут самостоятельную жизнь.

– Ага, – пошутил Джерри, подхватывая ее мысль. – Из Йеля уже звонили, Джош принят. Полный пансион и все такое.