Крушение

— Я не могу уехать из Бенареса, — сказала Комола, придя к Нобинкали.

— Мы можем, а она, видите ли, не может! С чего это ты вдруг стала такой благочестивой?

— Говорите, что хотите, но я остаюсь здесь.

— Хорошо! Посмотрим, как ты это сделаешь.

— Прошу вас, не увозите меня отсюда, — взмолилась Комола.

— Ты ужасный человек! Пора уезжать, а ты ломаешься! Нам сразу не найти человека на твое место. Кто же будет выполнять твою работу?

Все мольбы и уговоры девушки оказались напрасны. Закрывшись у себя в комнате, она разрыдалась, призывая на помощь всевышнего.

Глава пятьдесят третья

После разговора с дочерью о ее браке с Нолинакхой у Оннода-бабу снова начались боли. Ночь прошла в жестоких страданиях, но к утру ему стало лучше.

Сидя у себя в саду, Оннода-бабу грелся в нежных лучах зимнего солнца. Хемнолини невдалеке от него приготовляла чай.

От перенесенных страданий лицо Онноды-бабу побледнело и казалось измученным; вокруг глаз легли черные тени. Он заметно постарел за эту ночь. Хемнолини почувствовала, словно в сердце ее вонзили кинжал, Огорчив старика отказом выйти замуж за Нолинакху, Хемнолини очень мучилась. Ей казалось, что причиной его физических страданий является душевная боль.

«Что сделать для его успокоения?» — думала она, но не могла ни на что решиться.

Неожиданно ее размышления были прерваны приходом Окхоя с дядей Чокроборти. Девушка хотела уйти, но Окхой удержал ее.

— Не уходите. Это господин Чокроборти из Гаджипура. Его хорошо знают в западной области. У него к вам серьезное дело.

В саду была полуразрушенная беседка, и Окхой с дядей уселись на ее ступеньках.

— Мне сказали, — начал дядя, — что Ромеш-бабу вам близкий друг. Я приехал, чтобы узнать, не слышали ли вы что-нибудь о его жене?

От удивления Оннода-бабу не мог вымолвить ни слова.

— Жена Ромеша-бабу! — наконец, воскликнул он. Хемнолини опустила глаза.

— Боюсь, вы принимаете меня за невоспитанного человека, — продолжал дядя. — Наберитесь терпения и выслушайте меня до конца. Вы убедитесь, что я вторгся к вам не затем, чтобы сплетничать о других. Я познакомился с Ромешем-бабу и его женой на пароходе во время праздника Пуджа, когда они ехали на запад. Вы, конечно, знаете, что, тот, кто увидит Комолу хоть раз, запомнит ее на всю жизнь. Я уже старик, видел много горя, и сердце мое очерствело. Но до сих пор я не могу забыть ее, нашу Лакшми. — Глаза старика наполнились слезами. — Так вот Ромеш-бабу не знал, куда ехать. Но за два дня нашего знакомства Комола привязалась ко мне, старику, и уговорила Ромеша-бабу поселиться в Гаджипуре. Там она очень подружилась с моей дочерью Шойлой… У меня нет сил рассказывать, что случилось дальше… Я сейчас не пойму, почему она так внезапно покинула нас и заставила всех страдать. С тех пор на глазах Шойлы не высыхают слезы.

И старик разрыдался.

Оннода-бабу был очень взволнован.

— Что же с ней случилось? Куда она ушла? — спросил он.

— Окхой-бабу, — обратился дядя к своему спутнику, — вы все знаете, объясните им… Боюсь, если я начну рассказывать, сердце мое разорвется от горя!

Окхой подробно рассказал обо всем, что произошло. Он ничего не прибавил от себя, но тем не менее в изложении Окхоя поведение Ромеша выглядело так, что его никоим образом нельзя было назвать благородным.

— Мы об этом ничего не слышали! Покинув Калькутту, Ромеш не прислал ни одного письма, — с трудом вымолвил Оннода-бабу.

— Мы не знали даже, что он женился на Комоле, — сказал Окхой. — Вы уверены, господин Чокроборти, что Комола — жена Ромеша? Может быть, она ему сестра или родственница?

— Что вы говорите, Окхой-бабу? — изумился дядя. — Как это не жена? Редко встретишь такую преданную и хорошую жену, как Комола!

— Удивительное дело! Чем лучше жена, тем хуже с ней обращаются! — заметил Окхой, тяжело вздыхая. — Мне кажется, что на долю наиболее достойных людей выпадают самые тяжкие испытания.

— Это поистине огромное несчастье! — сказал Оннода-бабу, поглаживая рукой свои поредевшие волосы. — Но теперь ничего не поделаешь. Незачем и горевать напрасно.

— У меня есть некоторые сомнения, — снова заговорил Окхой. — А что если Комола не утопилась, а просто убежала из дому? Я и привез господина Чокроборти в Бенарес, чтобы начать поиски. Но, видно, и вы ничего не можете сообщить о ней. Мы останемся здесь на несколько дней и попробуем поискать Комолу.

— А где сейчас Ромеш? — спросил Оннода-бабу.

— Он уехал, не простившись с нами, — ответил дядя.

— Я не видел его, но слышал, что он уехал в Калькутту, — сказал Окхой. — Кажется, он собирается работать в Алипуре. Человек не может долго переживать, особенно если он молод, как Ромеш. Идемте, господин Чокроборти. Поищем Комолу в городе.

— Ты зайдешь еще к нам, Окхой? — спросил Оннода-бабу.

— Не знаю. Вы не представляете, как болит у меня душа. Пока я в Бенаресе, я должен искать Комолу. Благородная девушка в отчаянье убежала из дому! Подумайте только, каким опасностям она сейчас подвергается! Конечно, для Ромеша-бабу это безразлично, но я не могу оставаться спокойным.

После этого Окхой с дядей покинули дом Онноды-бабу.