Крупным планом (Роман-дневник). 2008

13 февраля. В «ЛГ» напечатан мой рассказ «Цена». Вместе с коротким ин­тервью, которое я дал А. Яковлеву. Для меня это событие, равнозначное выходу книги.

14 февраля. В Федеральном арбитражном суде состоялся апелляционный суд по нескончаемому делу «Дома Ростовых». Удивила грубость судьи при мол­чаливом согласии двух других судей. Казалось бы, абсолютно ясное дело, однако они не приняли решения, кивая на гору папок: дескать, в них нужно долго раз­бираться.

Не дали выступить Ф. Кузнецову, который хотел пояснить суть того, чем за­нимается уважаемый суд.

- Слушание переносится, - сказал судья. - К сожалению, мы не можем сказать, на какое число. Смотрите на сайте.

Возвращались в МСПС будто оплёванные. Ясно, что подобное поведение су­дей чем-то объяснимо. Кто-то сказал, что вся эта судебная канитель замешана на деньгах.

16 февраля. Дочкин день рождения, 29 лет. Поздравляли всей семьёй.

18 февраля. Из Минска позвонил Аврутин. Сказал, что на среду назначено заседание правления Союза писателей Беларуси. Анатолий Юрьевич написал за­явление с просьбой освободить его от занимаемой должности первого секретаря. Он считает, что в создавшемся положении это для него единственно правильный выход. Я ничего не советовал и не задавал вопросов, только сказал, что у него есть журнал «Новая Немига литературная», а значит, есть дело не менее важное, чем секретарство в Союзе. Он предположил, что вскоре сможет возглавить еще и от­дел поэзии журнала «Нёман».

- Тебе виднее, - сказал я. - Ты - поэт, у тебя этого никто и никогда не отнимет.

21-25 февраля. Переделкино. Работаю. В субботу, после того как съел на завтрак два варёных яйца с солью, жутко заболело в правой нижней части живота. Вернулся в номер - ещё хуже. Может, аппендицит? Сказал администратору, она вызвала неотложку, и меня увезли в город Видное, в больницу. Там быстро уста­новили: почечная колика - возник камешек, который вдруг взял и вышел.

Трижды брали из пальца кровь, один раз - из вены. Сделали ЭКГ - всё в норме. Анализы подтвердили предварительный диагноз. Вечером ко мне в больницу при­ехали Галина и Саша, привезли еду и какие-то вещи, которые мне не пригодились. Переночевал в больнице. Боль прошла. Познакомился с хирургом Василием Яков­левичем Шеншиным. Словоохотливый человек, хороший рассказчик. Я посове­товал ему записать то, чем он делится, - может выйти интересное повествование. Спросил, счастлив ли он.

- Сложный вопрос. Думаю, всё человеческое счастье, по крайней мере моё, можно уместить в один час...

Утром попросил врачей выпустить меня из больницы. В половине десятого я уже стоял на автобусной остановке, чтобы ехать в Домодедово, оттуда - на Ки­евский вокзал и в Переделкино.

Кажется, только теперь я понял крылатое выражение: «Из него уже песок сы­плется»!

4 марта. В МСПС полным ходом идёт подготовка к юбилею С. Михалкова. Основное действующее лицо - JI. Салтыкова. Ей многие помогают, многие из тех, кто не работает в Исполкоме. Она делает нужное дело, но при этом, опираясь на статус помощницы Михалкова, почти со всеми ведёт себя крайне несдержанно.

Утром ко мне приехал Николай Чергинец. Рассказал о событиях в Союзе пи­сателей Беларуси, о последнем заседании Президиума, который принял решение удовлетворить просьбу Аврутина и освободить его от должности первого секре­таря.

- Но ему ведь скоро исполняется 60, - напомнил я.

- Не беспокойтесь, мы его не оставим без помощи. Думаю, он сможет возгла­вить отдел поэзии журнала «Нёман». А также выпустим одну-две книги его сти­хов и книгу о нём, о его творчестве. Так что своё 60-летие он встретит в хорошем настроении.

Позвонил Кузнецов и, узнав что у меня Чергинец, попросил спуститься к нему для продолжения разговора.

Спустились. Кузнецов посетовал на то, что сейчас заметно осложнились дела в Международном Литфонде. Продажа Дома творчества писателей в Малеевке совершена с нарушением не только этических, но и юридических норм.

Николай Чергинец - сопредседатель президиума Литфонда, я - член президи­ума. Он оставил мне доверенность, чтобы я представлял интересы Белорусского Литфонда.

После беседы у Кузнецова Чергинец сказал, что его ждёт правительственная машина и он приглашает меня поехать в ресторан. Памятуя, что он уже угощал меня в ресторане в Минске, я сделал встречное предложение - пообедать в ЦДЛ. Он согласился, и мы с ним хорошо поговорили. Точнее, говорил он, а я слушал. Причём всё время было ощущение, что он обращается не только ко мне, а к кому- то ещё, - настолько правильна, идеологически выдержанна его речь. Я даже огля­нулся - не подслушивает ли нас кто-нибудь на самом деле? Но тут вспомнил его слова: «Меня ждёт правительственная машина», и понял, что он тоже часть «пра­вительственной машины», и стало просторнее.

8 марта. Утром мы с Сашей поздравляли цветами и подарками наших жен­щин с праздником. Мария с мамой и папой отправились на прогулку, а когда вернулись, я стал раздевать её и спросил:

- Ты чего ссутулилась, как старушка?

- Я не старушка, у меня же зубы есть. Вот!