Круиз на корабле дураков/

Дед Паша как-то махнул рукой, и просто выключили свет. Свет включили неприятно. Ладошами по лицу. Ладошки у них грубые и мозолистые. Как подошвами ботинок натёрли.

-О, сынку, живой! А я уж подумал, что уходил тебя!

-Чего ему сделается, Паша? Казаки с одной плюхи не дохнут.

-Прав ты, свояк, добрый будет казак. Я его сразу в пластуны буду учить, - чем-то непонятным очень доволен добрый дедушка.

-А в кого ж ещё, коли оно только и ползает? - другой дедушка ироничен, - брось, Пашка!

-Надо, Коля. И парнишка подходящий. - Не принял хохмы его товарищ.

-Ну, тебе видней, атаман, - как-то привычно сразу согласился другой.

Так и познакомились, дальнейшие представления были излишни. Отцы хотели сразу перейти к делу, типа пока одно баловство было, но я совершенно честно-серьёзно отмазался неотложными судоводительскими делами на любимом мостике под руководством душевнейшего сэра Сэнди. Типа нафиг-нафиг, вахта на мостике важнее всего.

Но сколь не оттягивай конец, локоток не укусишь. Сколько раз, читая книжки про фашистов, зарекался - пленных не брать! Потом уже в процессе между воем и побоями разговорил отцов, пытался отвлечь, ага. Нехотя и помалу деды раскрылись. Дядя Паша и вправду был атаманом, пока всё сыну не передал. Ватага процветала, но как-то раз защемило их меж польскими гусарами и стрельцами. Вырвались не все, далеко не все. Бойцов осталось мало. Что делать? В чужую ватагу податься? Чужих в бою на убой выставят и будут правы. Нежданно виноторговец подвернулся. Заплатил за охрану и наобещал с три короба. До Италии нормально добрались. А после люди стали болеть. Кровь шла без остановки. На том острове всех высадили, типа, к доктору. Врача так и не дождались. Родных похоронили и зажили два деда с семью внуками, как Боже смилостивится.

А тут мы такие. Блин, надо же им было именно на тот остров попасть! Огребаемся с внучками за компанию и на милость Его уповаем. Очень нам с Плюшем полезно было узнать, насколько героические наши предки, и как нам всем до них далеко. Хотелось бы ещё дальше, бывает - хоть в Командорской каюте под диван от них прячься!

А с другой стороны возвращаемся к ним сами, ещё и благодарим за науку. Злые мы, жадные, Руда попросил поделиться, так мы медика к его любимым микробам послали, им делиться привычнее. Или вон у нас офицеры английские и морские пехотинцы, пускай склоняет к сотрудничеству. Хотя с ним ругаться не резон, он с Чернышом те ещё мастера. Возможно, договоримся, потом как-нибудь. Когда отдыхать научимся, хех!

Глава 20

А фашисты даже ещё не знают, в каком они историческом пролёте. Не вывезли войну, обделались, так теперь им и вовсе родиться не судьба - опоздали малость, на два века всего. Но даже если угораздит их как-нибудь уродиться, комплекс неполноценности "сверхлюдям" надёжно гарантирован Командором и Чернышом.

Это, конечно, касалось, прежде всего, их личных качеств, а они уже в свою очередь обусловили уровень нашего общего руководства. Главное его отличие от любого другого было в том, что оно у нас вообще было. Боссы, не напрягая совести и мозга, просто всё делали из принципа. Или принципов.

Главный из них опять же сам факт их наличия - ребятки наши о них знали и свято верили, что принципы ни при каких условиях не могут быть преданы. Что, в общем, немудрено, поскольку принципов было немного, и нам казалось проще сдохнуть, чем их предать. Или предать их просто означало неминуемо сдохнуть.

Из основных установок базовыми, естественными, стали не хлюздить и не врать. Тут тоже всё примитивно - уж такие нам попались детки, для которых чужой страх, всего лишь неуверенность как "фас", как запах крови для акул - инстинкт сработает механически неумолимо. Чтоб вообще иногда говорить правду, нужна определённая смелость, а совсем не врать нашим милым мальчикам - нужно быть полным отморозком, как они. Потому лучше помалкивать, "Заткнись и служи", - каноническая форма почти всех начальственных напутствий и ценных указаний.

Часто приходилось читать и слышать отзывы о неудачных руководителях, и среди прочего особо выделялось, что они не воспринимали критику. Я твёрдо убеждён, что неудачниками они стали только из-за своих неудачных решений, среди которых главное - слушать любую критику. Целью критиков обычно является самим стать руководителями. Ведь коли начальник - дуб, никакие подсказки не помогут.

И не то, чтоб командиры нас не слушали, наоборот, даже расспрашивали. Или допрашивали, правда, Пушок не любит это определение. Все допросы, то есть беседы, проходили в его обязательном присутствии, а часто и при активном участии. Это они типа учили нас отдыхать, блин, лучше б дали поспать лишних полчаса!