Круговорот наших снов

Отворачиваюсь от этой парочки и ищу взглядом Кирилла. А, вот и он. Стоит ближе к дому в полном одиночестве. И вроде бы расслабленно оглядывается по сторонам. Но я опять чувствую его тревогу. Он выглядит как хищник, в любую минуту ожидающий нападения. Замечает свою подругу, разговаривающую с другим мужчиной. Но спокойно переводит взгляд дальше. И вот здесь очень заметно, по крайней мере для меня, подбирается. Слежу за его взглядом. Он смотрит на одного из папиных гостей. Мужчину лет пятидесяти с седыми висками и суровыми складками вокруг губ. Я знаю, кто это. Хотя папа не очень хорошо относится к ФСБшникам, но нужные связи все-таки поддерживает. А с этим человеком, генералом пресловутой конторы, дружит уже давно.

Что ж, теперь мне многое становится ясно. Кирилл здесь точно не для того, чтобы быть представленным родственникам подруги. А по каким-то своим делам. Судя по всему, в его бизнесе назрел острый вопрос. И он собирается воспользоваться случаем и решить его. Ну или подготовить почву для решения. Обычное дело. Отвожу глаза в сторону и разглядываю других гостей. Но больше не вижу ничего интересного. Разве что одну парочку, что сейчас явно ругается между собой. При этом стараясь, чтобы окружающие ничего не заметили.

Я скучаю. Рассматриваю на просвет воду в бокале и думаю, может все-таки сбежать? Но вспоминаю данное маме обещание и тяжело вздыхаю. А потом улыбаюсь. Раз уж придется торчать здесь какое-то время, найду себе развлечение. Напрягая память, припоминаю все, что мне известно о Николае Петровиче, интересанте Кирилла. Все же мужчина не один раз бывал у нас в гостях, еще когда я жила с родителями. Кое-что приходит мне на ум. Поднимаюсь, иду в дом. Заглядываю в папин кабинет и достаю из шкафа очень дорогой коньяк. Выхожу на улицу, захватываю по дороге со стола два бокала. И подхожу прямо к Кириллу, который все еще стоит на газоне у дома. И радуюсь, что рядом с ним нет Элины. Впрочем, ее присутствие меня бы все равно не остановило.

Кирилл удивленно смотрит сначала на меня, потом на бутылку в моих руках. И ухмыляется:

— Это что? Предложение мира? Или запоздалые извинения? Так прощение тебе стоит просить не у меня, а у сестры. К тому же я не люблю коньяк.

— Боюсь, Элине придется обойтись без моих извинений, — отвечаю я. — Не в первый раз уже, думаю, она переживёт. А коньяк я тоже не люблю.

— Тогда зачем это? — он кивает на бутылку.

— Затем, что Коршунов Николай Петрович очень уважает коньяк, — машу головой в сторону папиного друга. — А вот этот, особенно. Папа бережет его именно для их встреч. Так что бери и пользуйся. Тебе же явно нужно пообщаться с ним в неформальной обстановке.

Несколько секунд Кирилл хмуро разглядывает меня. Потом требовательно спрашивает:

— Откуда узнала? Отец сказал? — и сам же качает головой, продолжая: — Нет, вряд ли. Он не догадывается о моей проблеме. По крайней мере, я так думаю.

— Конечно, не отец, — соглашаюсь я. — Ему точно не придет в голову обсуждать со мной подобные темы.

— Тогда как? — не успокаивается Кирилл. Видимо, этот вопрос его всерьез интересует. — Только не говори, что все так очевидно!

— Для меня, да, — отвечаю и пожимаю плечами. И вдруг признаюсь: — Сама не знаю, почему чувства других людей для меня как открытая книга. Наверное, это просто насмешка судьбы.

— Насмешка? Почему? — удивляется собеседник. — По-моему, это довольно ценное качество.

— Потому что мне и так слишком скучно. А способность видеть настоящие причины чужих поступков вообще отбивает охоту с кем-нибудь общаться.

— Ты поэтому одна? — спрашивает Кирилл, все еще разглядывая меня. Похоже, в разговоре с ним сестра не ограничилась только моей нелестной характеристикой. А явно посвятила мне гораздо больше времени. Представив мою жизнь в нужном для нее свете. Я почувствовала бы себя польщенной, если бы мне было не все равно.

— Возможно, поэтому, — туманно произношу я. И в свою очередь интересуюсь: — Элина знает, что тебе на самом деле здесь нужно?

— Зачем же разрушать чужие иллюзии, — отвечает он вопросом на вопрос.

— Обожаю разрушать иллюзии, — говорю, широко улыбаясь. — И свои, и чужие.

— Я это уже понял, — кивает Кирилл. А потом забирает из моих рук коньяк и два бокала. — Ладно, надеюсь, ты не ошиблась. Пойду наводить мосты, — смотрит мне прямо в глаза и просит: — Пожелай мне удачи…

— Удача — слишком большая сука, чтобы делать то, о чем ее просят, — ухмыляюсь я.

— Мне кажется, ты на нее похожа, — не остается в долгу Кирилл. И, не давая мне ответить, направляется к Николаю Петровичу.

2