Читаем Круговерть бытия 2 полностью

Сам же наш герой, сейчас одетый в новенький, с иголочки мундир армейского поручика, интенсивного цвета «шантеклер», с высоким тугим воротником и большими, по-модному загнутыми наподобие крылышек эполетами, без конца прихорашивался перед зеркалом, обсыпая себя то пудрой, то натирая помадой, то обливая дорогими духами.

А запах какой! Пикантный! Чистый кокос! Даже от блох хорошо помогает!

За этими занятиями застал его ротмистр Федор Михайлович Спиридонькин. Незадачливый семинарист по кличке «Мармелад». Свое настоящее имя он не любил и всем представлялся Публием Сервилием. Надо ли добавлять, что от природы этот товарищ был туп как пробка?

— Как князь, вы еще не готовы? — спросил ротмистр. — Собирайтесь же, я вас жду.

Мещерский решил немного пожеманиться.

— Да я, право, так и не решил, идти ли мне, — зевая, произнес он, томным, бархатным голосам которым говорят солистки в опере, переходя на речитатив. — Как-то неохота.

— Как? Весь вечер оставаться дома? — с выражением чуть не ужаса воскликнул Спиридонькин. — Ну, этого быть не может.

— Почему же? — с фальшивой улыбкой спросил Владислав Васильевич.

— Почему? Потому что это невозможно, — тоном, не допускающим малейшего возражения, проговорил ротмистр, — вы, разумеется, шутите. Однако довольно вам, ей-богу же, некогда, мы и так опоздали и явимся позже всех.

— Ну, вот вы и торопитесь, а я, уверяю вас, никуда не сдвинусь с места.

На это Спиродонькин вздернул плечами.

— Воля ваша, Владислав Васильевич, я положительно отказываюсь понимать вас. Если это не шутка с вашей стороны, то… то… то я, право, не понимаю.

— Чего же не понимать? Или остаться вечер дома с вашей точки зрения такая удивительная вещь, что вы не можете с этим примириться? — с едва уловимым раздражением в голосе отвечал князь.

— Вечер вечеру рознь. Ничего не было бы удивительного, если бы вы остались дома вчера, третьего дня, завтра, но сегодня, сегодня сидеть дома, когда у нашего любимого генерала форменный бал, когда все, решительно все собрались там, — это, воля ваша, более чем странно. Какая ангажирована культурная программа!

И «Мармелад», причмокивая, пустился в перечисление роскошеств:

— По два рубля с персоны! Сбор в пользу бедных болгарских детей!Труппа жонглеров! 10 арабов из стамбульских кафешантанов! Величайший феномен 19 века Абдулла! Человек-загадка! Непостижимо! Загадочно! Чудовищно! Поразительные албанские акробаты! Всемирно известная Дрезина — дива из парижского театра Фоли-Бержар! Фея в страусовом туалете! С бритыми подмышками! Поет по-французски «Ты забыл милый край свой, бросил наш Прованс родной». Трио сестры Дрампир — порхающие как птички! Исполняют сопрано «Куртизаны, исчадья порока, надсмеялись надо мной вы жестоко». Полковой оркестр играет туш! А меню! Судочки попьет. Жаркое — цыпленок! Малосольные огурцы с апельсинами! Суфле-глясе Жанна де Арк. Шампанское Мумм- зеленая лента! Бомонд уже в восторге весь. Вы даже представить себе не можете, как нашему генералу будет обидно такое невнимание именно с вашей стороны. Уверяю вас, он страшно обидится. С какой стати огорчать старика без всякой нужды и порождать нелепые толки?

— Какие толки?

— Как какие? Всякие. Неужели вы думаете, ваше отсутствие останется незамеченным?

— Думаю. Сегодня на балу соберется такая масса кавалеров, что я уверен, обо мне никто и не вспомнит. Я слышал, много народу туда собирается, одного отсутствующего никто не хватится.

Но Спиридонькин продолжал в полном ажиотаже нетерпеливо передергивать плечами.

— Удивляюсь я на вас, Владислав Васильевич, ведь сами отлично знаете, что все это не так, а говорите. Простите, но вы в этом случае точно капризная дама. Ну, полноте, милый, хороший, вставайте и идемте. Вы только подумайте, как вас ждут, — добавил ротмистр, лукаво подмигивая.

— Кто ждет? Все вы глупости говорите, — никто меня не ждет, никому я не нужен, и мне никто не нужен.

— Ну, это уже позвольте — атанде, как говорит наша достопочтенная Агафья Тихоновна, уж будто бы вы никому не нужны? А Аглая Егоровна? Любимица всего полка? А? Что вы насчет этого сюжетца скажете? И насчет ее упругой груди?

Так с шутками и прибаутками, в которых зачастую делались прозрачные намеки на прошлые или будущие победы на ниве любви, перемигиваясь словно обезьяны, молодые люди собрались и отправились на бал. Где, под шампанское с апельсинчиками, в сопровождении цыганских хоров, исполняющих на бубнах патриотическую «Жила-была Россия, великая держава», загуляли далеко за полночь.

Возвращаясь, князь всей фигурой опирался на плечи своего могучего денщика, который скорей тащил Мещерского на себе, чем вел его домой. Провожатый фривольно ругал пьяного барина на все лады. Весь смысл поучений реалиста-Потапа сводился к тому, как приятно и даже необходимо пить водку. В отличие от высокоблагородий, злоупотребляющих «гусями» ( четвертухами вина).

— Я, Вы знаете, барин, никогда не блюю! — хвастался собутыльнику засаленный денщик. — Так только «мерзавчика» раздавлю для легкости и как огурчик… Отборный, любительский!

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917, или Дни отчаяния
1917, или Дни отчаяния

Эта книга о том, что произошло 100 лет назад, в 1917 году.Она о Ленине, Троцком, Свердлове, Савинкове, Гучкове и Керенском.Она о том, как за немецкие деньги был сделан Октябрьский переворот.Она о Михаиле Терещенко – украинском сахарном магнате и министре иностранных дел Временного правительства, который хотел перевороту помешать.Она о Ротшильде, Парвусе, Палеологе, Гиппиус и Горьком.Она о событиях, которые сегодня благополучно забыли или не хотят вспоминать.Она о том, как можно за неполные 8 месяцев потерять страну.Она о том, что Фортуна изменчива, а в политике нет правил.Она об эпохе и людях, которые сделали эту эпоху.Она о любви, преданности и предательстве, как и все книги в мире.И еще она о том, что история учит только одному… что она никого и ничему не учит.

Ян Валетов , Ян Михайлович Валетов

Приключения / Исторические приключения