Обратим внимание на эту маленькую поправку А. И. Гучкова о том, что сформировать новое правительство можно от имени регента, т. е. самого регента не будет. Так как без регента малолетний Император царствовать не может, то получается, что эта оговорка предусматривала и отсутствие Императора.
На допросе в ЧСК А. И. Гучков откровенно признавал, что в его планах был предусмотрен вариант завуалированного демонтажа монархической системы. Рассказывая об обстоятельствах отказа Великого Князя Михаила Александровича воспринять престол, Гучков пояснил, что он сделал предложение Великому Князю принять
Нет сомнений, что оба предложения были тесно связаны друг с другом и носили явно антимонархический характер.
Что же касается переговоров с Государем в вагоне императорского поезда, то, по записям К. А. Нарышкина, Государь ответил Гучкову, что он до приезда депутатов отрекся
На эти слова А. И. Гучков ответил странной фразой:
Вообще-то А. И. Гучков, если бы он хоть в какой-нибудь степени был бы монархистом, должен был учитывать не «облик маленького» Цесаревича, а Закон о престолонаследии Российской империи, по которому престол переходит от отца к старшему сыну.
Но ещё более странную фразу произнёс В. В. Шульгин, который сразу заявил, что проект с Великим Князем Михаилом Александровичем
Заметим, что Государь ещё даже не произнёс, в пользу кого он хочет передать престол, а догадливый В. В. Шульгин уже называет имя «полноправного монарха» Михаила Александровича, который должен будет присягнуть несуществующей конституции.
Можно, конечно, предположить, что К. А. Нарышкин упустил в словах Государя имя Великого Князя и неточно передал слова В. В. Шульгина, напутал со словом «конституция». Но тогда чего стоят его стенографические записи, которые должны были нас уберечь от
Любопытно, что Государь, услышав важные слова о Великом Князе как о «полноправном монархе» и о конституции, которой тот должен был присягнуть, заинтересовался сразу не будущим монархом и не конституцией, а казаками!
Правда, получив ответ, что «казаки все на стороне нового строя», царь успокоился и пошёл писать акт об отречении в пользу своего брата Великого Князя Михаила Александровича.
Таким был стенографический отчёт К. А. Нарышкина. Его достоверность становится тем более сомнительной, когда узнаёшь историю его появления. В предисловии к сборнику «Отречение Николая II» Л. Китаев пишет: