Круги в пустоте

А вообще за ужином говорили мало. То есть, конечно, много, но так — болтовня, ничего важного. Диу-ла-мау-Тмер держался крайне приветливо, и если бы не лукавые искорки, порой мелькавшие в его взгляде — могло бы показаться, будто он изо всех сил старался угодить. Смеялся, шутил, рассказывал всякие байки. Сейчас почему-то ничего не вспоминалось, но байки были и вправду смешные. Совершенно не чувствовалось по нему, что он — ла-мау, владетельный князь. И уж тем более не чувствовалось ничего магического. Обычный дядька, доброжелательный, веселый… И чего это кассар так на него взъелся, чего на какие-то ужасы намекал?

Их было всего трое за столом, а еды — хватило бы на целую толпу. Впервые Митька здесь ел так сытно и так вкусно. Жареную оленину он вообще впервые в жизни попробовал. И салат из речных раков, хоть и отдавал незнакомыми пряными травами, а тоже был потрясающий. И вообще много было всякого разного. Вина он, правда, лишь чуть-чуть глотнул. Когда потянулся за вторым кубком, кассар чувствительно лягнул его под столом, прямо в лодыжку. Больно, зато намек понятный. И хотя местное вино было едва ли крепче московского пива, но тут Митька упрямиться не стал. Действительно, а ну как развезет? Не хватало еще срамиться перед этим князем…

Прислуживало им несколько крепкого сложения молодых людей — причем делали они это столь ненавязчиво, что Митька и не замечал, как наполняется его кубок сладким фруктовым соком, а тарелка — новыми яствами, куда исчезает грязная посуда. Такие ребята могли бы и официантами поработать в каком-нибудь шикарном московском ресторане. Из тех, что в фильмах показывают, про бандитские разборки…

Князь Диу участливо интересовался у Митька, как нога, не болит ли. Нога, между прочим, нисколько уже и не болела — еще днем худенький остроносый лекарь намазал пятку довольно вонючей темной мазью, поводил руками над ожогом, неслышно что-то пошептал — и уже к вечеру все начисто прошло. Будто никогда и не было допроса в темноте, издевательских голосов, раскаленного прута… И лишь тонкая розовая кожа напоминала: все было.

— Ты отдыхай, парень, — участливо говорил он, — набирайся сил. Тут у нас, может, слегка скучновато, да зато тихо, спокойно. Можешь, если захочешь, конечно, старинные свитки почитать? Грамоту олларскую знаешь? А! — тут же хлопнул он себя ладонью по лбу, — тебе же при переносе только устную речь вложили, и только нынешний язык. А хочешь научиться? Знаешь, у нас такая поговорка есть: ученье — свет, невежество — тьма. Что, и у вас такая же? Ну видишь, как здорово! Так я завтра распоряжусь, учителя тебе найдем.

Митька нахмурился. Вот лишь этого не хватало! Между прочим, сейчас еще продолжаются каникулы, если по-земному считать. Нафиг, нафиг! Изучать чужие закорючки, вместо того, чтобы… А кстати, вместо чего? В футбол тут не погоняешь, купаться, наверное, тоже негде, и уж точно не посмотришь ничего по видаку…

— А хочешь, — предложил князь, заметив тени на его лице, — боевое олларское искусство освоить? Чтобы мог безоружный против меча выйти? Руки, ноги да голова — это, знаешь ли, немало… Если, конечно, умеючи.

Вот это было уже теплее! Это было бы просто здорово! В самом деле, не с кассаром же продолжать занятия… После того, что случилось на палубе корабля, все между ними перерезано. Пускай уж лучше какой-нибудь совсем посторонний дядька.

— Вот и славненько! — хлопнул себя по животу Диу-ла-мау-Тмер. — Все польза, да и развлечение. Значит, завтра приведу тебе учителя.

Кассар с трудом поднял голову, посмотрел на Митьку с сомнением.

— Уважаемый, — повернулся он к князю, — я полагаю, это совершенно лишнее. Вы сами прекрасно знаете, что искусство дьордо-хмангу требует многолетних упражнений, человек должен всецело отдаться ему, а иначе и начинать бессмысленно. К тому же незачем выносить знания Тхарана за пределы нашего Круга. Митика прекрасно обойдется без этого. В конце концов, наша с вами задача — обеспечить безопасность мальчика, а развлекать его мы вовсе не обязаны.

Князь расхохотался.

— Харт, Харт! Ты ничуть, знаешь ли, не изменился… Но, выслушав твое мнение, я никак не могу с ним согласиться. В конце концов, мне не хотелось бы, чтобы наш гость впоследствии со скукой вспоминал о проведенном в моем доме времени. Я не люблю, когда мои гости скучают, и ты это знаешь. Так что решено — завтра у Митики будет учитель. И уверяю тебя — ему очень даже понравится. Вообще, Харт, сдается мне, ты был излишне суров с мальчиком. Это ошибка. А ошибки надо исправлять, верно?

Митька ехидно взглянул на кассара — и обомлел. Лицо у него было белое, точно мукой обсыпанное, а сильные пальцы с такой силы сдавливали серебряный кубок, что тот явно прогибался. Казалось, сейчас случится что-то страшное. И хорошо еще, если просто драка.

Но ничего не случилось. Харт-ла-Гир осунулся, отодвинул искалеченный кубок, мрачно поглядел в свою тарелку (на которой тут же возник изрядный ломоть запеченного с овощами мяса).