Вскоре воздух наполнил оглушительный рев, и, свернув за поворот тропы, они увидели перед собой стремительный водяной поток, бьющий из уходящего в гору прохода, настолько широкого, что сто человек, взявшись за руки, смогли бы зайти в эту гигантскую пещеру. Александр решил, что могучая река берет начало где-то в недрах горы, и снова испытал душевный трепет. «Откуда берется вода?» — с удивлением подумал он. Ему и раньше доводилось видеть бьющие из-под земли источники, но им всем было далеко до этой широкой стремнины, почти такой же полноводной, как великий Тигр.
Солнце уже светило в полную силу, наполняя все окружающее пространство кристально белым сиянием. Свернув в сторону от реки, они еще долго поднимались по тропе, пока не остановились отдохнуть возле обветренного утеса. Поселение киевантов теперь находилось далеко под ними, едва заметное пятнышко на темном фоне окружающего ландшафта. Дальше они могли видеть селение аваров, расположенное на жалком холмике. Внимательно посмотрев по сторонам, они смогли насчитать в пределах холмистого региона несколько десятков поселений. Плавный изгиб поверхности Кол-барда устремился от них вверх и вдаль с обеих сторон, и теперь, когда они находились над грядами невысоких холмов, им открылся ясный, ничем не закрытый вид на два рога, постепенно превращавшиеся в две зеленовато-голубые полосы, уходившие навстречу неподвижному светилу. Две другие горы теперь были совсем близко, и казалось, достаточно протянуть руку, чтобы их коснуться, а дальше к небу поднимались еще три башни, но их основания покоились на землях гафов, граница с которыми проходила примерно в ста лигах от них.
Теперь, когда протянувшиеся на запад равнины, лежали перед ними как на ладони, Александр мог различить зеленые лоскуты хорошо ухоженных полей, разрезанные волнистыми изгибами нескольких рек. Земля казалась богатой, плодородной и полной жизни. Кто бы ни создал этот мир, подумал Александр, он и сам захотел бы жить в тех далеких садах. Земли там хватило бы на всех жителей региона, но, как всегда бывает, самые плодородные угодья принадлежат немногим, в то время как большинство умирает от голода.
Ему снова вспомнились высокие горы и узкие долины родной Македонии и тот трепет, который он почувствовал в своем сердце, когда в первый раз увидел плодородные равнины Персии с засеянными полями, протянувшимися до самого горизонта, — владения, отобранные им у Дария. Дарий, подумал он и покачал головой, вспомнив это имя. Как он мечтал встретиться с ним один на один перед глазами полумиллионного войска, чтобы оспорить власть над всем миром; царь Персии долгое время являлся его главным врагом и единственным человеком, в борьбе с которым он мог испытать свои силы. Но все закончилось не так, как хотел Александр. Дарий был смертельно ранен своими же людьми и брошен умирать в дорожной пыли, всеми забытый и презираемый.
— Дарий, — прошептал Александр, словно, произнося это имя, он мог поднять своего врага из праха.
Парменион бросил взгляд на своего царственного спутника, а затем, запрокинув голову, посмотрел на гигантский пик, нависший над ними.
— Может быть, мы уже зашли слишком далеко и оракул живет где-то внизу? — Парменион махнул рукой в сторону подножия горы.
— Если это на самом деле так, — ответил Александр, возвращаясь к действительности, — то почему в таком случае тропа продолжает идти наверх? Мне кажется, ты просто ищешь предлог для того, чтобы повернуть назад.
— Кто, я?
Александр не потрудился ему ответить и продолжил подниматься по тропе. Ветер, закручиваясь вихрем, дергал их за плащи, угрожая сбить с ног, и обоим путешественникам вскоре пришлось в поисках опоры держаться друг за друга.
Свернув за очередной поворот вившейся спиралью тропы, они оказались в маленькой долине шириной в четверть лиги, и оба одновременно издали возгласы удивления при виде того, что открылось их взору. Поверхность горы прямо перед ними сияла, не уступая в блеске бриллианту, и отражала белые лучи солнца так, словно она была сделана из полированной бронзы. Порывы ветра подталкивали их в спины, направляя в сторону огромного отверстия, зияющего в дальней части долины.
— Не подойти ли нам поближе? — предложил Александр.
Парменион ничего не сказал, но выражение его лица само по себе являлось красноречивым ответом.
— На вашем месте, — прозвучал голос за их спинами, — я бы дважды подумал, прежде чем пойти вперед.
Парменион резко обернулся, схватившись за рукоятку мяча, но Александр даже не вздрогнул и остался стоять спиной к тому, кто произнес эти слова.
— Если бы ему хотелось причинить нам вред, Парменион, он не стал бы нас предупреждать.
— Просто я не люблю, когда ко мне подкрадываются сзади, — проворчал Парменион.
— Еще неизвестно, кто к кому подкрадывается, — резонно заметил незнакомец и, выйдя из тени, предстал перед ними.