Круче не бывает

– Фотографии из морга. У Сошникова татуировки были не только на пальце.

Круча вывел на экран изображение мертвого человека, выложенного на нержавеющий анатомический стол. Камера запечатлела покойника сверху, крупным планом выхватив лицо со следами физического насилия на нем – синяк под глазом, разбитая и потому припухшая губа.

– Так, вижу, что его били, – кивнул Круча.

Несимпатичное у мужчины лицо, черты лица крупные, размытые, нос картошкой, верхняя губа тонкая и одного цвета с посиневшей кожей – если бы не припухлость из-за удара, ее просто не было бы видно.

Покойник лежал на столе без одежды, и Круча смог рассмотреть синяк на животе в районе солнечного сплетения. Но внимание привлекали не только побои. На теле у потерпевшего хорошо просматривались татуировки не очень качественного, явно кустарного исполнения. На правой половине груди был выколот стол с длинными передними и короткими задними ножками, на нем, как на постаменте, стоял танк «Т-34» с приподнятой пушкой, на левой – целая картина. Могильный холм, с одной его стороны возвышался ангел с опущенными крыльями, с другой – крест, на поперечине которого стоял олимпийский Мишка с пятью кольцами на поясе; лапа у него была горизонтально вытянута, а на ней сидел сокол с расправленными крыльями.

– Что это за каламбур такой?

За всю свою службу полковнику Круче не приходилось видеть таких татуировок на зэковских телах. Ангелы с крыльями, кресты, могильные холмы – это сколько угодно. А танк «Т-34» и олимпийский Мишка с охотничьим соколом – как-то странно…

– Я тоже думал, что каламбур, – кивнул Романов. – А потом до меня стало доходить. Там, рядом с могилой, где подкоп был, ангел на постаменте стоял. Это уже своего рода ориентир. И Мишка с соколом – тоже ориентир. Мишка – это имя, а сокол – фамилия. Сокол Михаил Антонович. В могиле Сокола Михаила Антоновича и находился клад, и татуировка могла дать Сошникову подсказку, если бы он вдруг забыл, куда его спрятал. Он же к четырнадцати годам был приговорен, за это время много чего могло из памяти стереться…

– А танк «Т-34»? Какую он подсказку дает? Что к этому кладу на танке подъезжать надо?

– Не знаю, может быть…

– А почему танк на столе?

– Может, это настольная модель?.. – пожал плечами Романов. – Да нет, ерунда какая-то.

– Может, напоминание, что на таком танке далеко не уедешь? – предположил Шульгин.

Он стоял за спиной Кручи и дышал ему в плечо, разглядывая картинку на мониторе.

– Надо установить, когда наколки сделаны, до тюрьмы или уже там.

– Старые наколки, – сказал Романов. – Лет десять, как минимум. Может, их еще на свободе сделали, четырнадцать лет назад…

– А чем Сошников занимался четырнадцать лет назад?

– Будем выяснять.

– Выясняйте, ребята. В Серпухов поезжайте, дело его поднимайте, со следователем поговорите, родственников опросите. В общем, надо узнать про него все, – поставил задачу Круча. – С кем он был связан, к каким ценностям имел доступ. А может, в конфликте с кем-то состоял, может, компромат на кого-то прятал.

– А если он в колонии о кладе узнал? – спросил Шульгин. – Ну, или о компромате…

– Надо будет, съездишь в колонию.

– Это в Пермской области.

– Значит, слетаешь туда. Если будет нужно… Да, и еще один интересный вопрос. Когда убили Сошникова, в котором часу ночи?

– В районе двух часов.

– Значит, до рассвета еще было время. И лопата у преступников имелась. Они могли труп спрятать, но не сделали этого. Почему?

– Так это землю копать надо. Сошников уже не помощник, а самому копать неохота. Да и лопату Сошников спрятал…

– Ничего, нашли, если бы захотели… Копать неохота, – хмыкнул Круча. – А сидеть охота?.. Может, преступников кто-то вспугнул?.. Со сторожем разговаривали?

– Разговаривали. Не видел он ничего. Перегарищем от него перло, я когда на свежий воздух вышел, ощущение было такое, как будто я сам граммов сто выпил, – усмехнулся Шульгин. – Спрашиваю, чего пьешь, а он улыбается. Как, говорит, не пить, когда покойники по ночам ходят.

– До чертиков напиваться не надо, – хмыкнул Круча. – Тогда и мертвецы мерещиться не будут…

– Так там позавчера ночью не только мертвецы были, там и Сошников на кладбище был, и те, кто его убил…

– И кто-то, возможно, их вспугнул. И я не думаю, что это ходячие мертвецы.

– А вдруг?

– Ну, исключать ничего нельзя. – Круча очень серьезно посмотрел на любящего пошутить Шульгина: – Поэтому сегодня ночью пойдешь на городское кладбище и устроишь там засаду, а завтра утром доложишь мне обстановку. Вдруг действительно там покойники по ночам ходят? Вдруг они вспугнули убийц?

– Э-э… А может, я лучше живыми займусь? – спросил Дима, за широкой улыбкой пытаясь скрыть растерянность. – Погода сейчас хорошая, тепло, сухо, возможно, там сатанисты какие-нибудь на кладбище развлекались. И они преступников вспугнули.

– А что, ночью в засаду не хочешь? – уколол Шульгина Степан Степанович.

– Да что-то неохота, но если действительно надо… – Шульгин нарочно потянул паузу в ожидании «отбоя».

– А это тебе решать, надо или не надо. Делай, что хочешь, но результат мне дай. Вопросы?