Кровавый завет

– Это не помешает мне задушить вас, если представится возможность, – признался Тамас.

Никслаус рассеянно улыбнулся:

– Я постараюсь не дать вам такого шанса. – Он помолчал и добавил: – Я представил сейчас, как бы себя ощущал, если бы потерял способность к магии. Если бы остался без рук и не мог коснуться Иного. Даже подумать об этом было мучительно.

– Вы ничего не выиграете, выказывая сострадание ко мне.

– Я просто хочу, чтобы вы знали, что я не получаю от этого дела удовольствия. Я всего лишь слуга моего короля и исполняю его желание.

– Разве вы были только слугой, когда доставили мне голову моей жены в кедровом ларце?

Он начал говорить спокойно, но к концу фразы гнев прорвался наружу. Его захлестнула волна ярости. Цепи зазвенели, и Страж бросил на него обеспокоенный взгляд.

– Да. – Никслаус поднял руку, успокаивая Стража. – Я был слугой.

– Вы наслаждались, признайте это, – стиснув зубы, произнес Тамас. В его голосе звучала горечь. – Вы получали удовольствие и когда отдавали ее в руки палача, и когда привезли мне ее голову. И теперь вам тоже приятно видеть меня лишенным силы.

Никслаус, казалось, задумался над его словами.

– Вы правы, – проговорил он наконец.

Тамас замолчал, сбитый с толку этим признанием.

– Можно сказать, что я действительно получал удовольствие. И теперь получаю, – продолжил он. – Но не в том смысле, о котором вы думаете. Здесь нет ничего личного. Пороховые маги – это позорное пятно на магии. Я не наслаждаюсь страданием другого человека. Но я счастлив видеть побежденного порохового мага. Как и тогда, когда Ипилл приказал казнить вашу жену.

– От этого вы не перестаете быть животным. – Тамас искоса взглянул на Стража. – Не меньшим животным, чем тот, кто сделал это.

Никслаус прищурился:

– И это говорит пороховой маг. Вы сами еще большие чудовища, чем Стражи. – Он поднял глаза к потолку. – Я никогда не пойму ход ваших мыслей, Тамас. Полагаю, мы оба предубеждены. Если бы вы родились Избранным, из вас получился бы прекрасный союзник.

– Или противник, – предположил Тамас.

– Нет, не противник, – не согласился Никслаус. – Наша взаимная неприязнь основана исключительно на том, что вы были пороховым магом.

– Я из Адро, – спокойно заметил Тамас. – А вы из Кеза.

– Адроанских Избранных приняли бы в Королевский совет Кеза, если бы мы подписали договор, как задумывалось.

– Ипилл действительно надеется, что будет править Адро?

– Разумеется. – Никслаус заморгал, удивленно глядя на Тамаса.

По глазам герцога Тамас понял, что у того не было в этом никаких сомнений. Какая самоуверенность.

– С тех самых пор, как пришло известие о вашем перевороте, – сказал герцог, – я пытаюсь понять, что это было? Просто месть? Или вы искренне думаете, что действовали в интересах Адро?

– А вы искренне думаете, что в интересах Адро поклониться Кезу? Нет, не отвечайте. Я вижу это по вашему лицу. Вы такой же слепой аристократ и королевская марионетка, как и любой из тех, кого я отправил на гильотину. Неужели вы не читали газет, не слышали о восстании в Гурле? Я знаю, вы были возмущены, когда Фатраста поднялась против вас и прогнала вашу армию.

– Они просто идиоты, – проворчал Никслаус.

– Мир меняется, – настаивал Тамас. – Люди живут вовсе не для того, чтобы служить правительству или королю. Правительство существует для того, чтобы служить людям. И значит, народ должен иметь право голоса в правительстве.

– Это невозможно. – Никслаус усмехнулся. – Толпа не должна принимать решения.

– Один человек не может решать за всех, – возразил Тамас.

Никслаус сложил пальцы домиком. Это был один из признаков, что Избранный включил свои способности – особенно если он при этом носил перчатки.

– Одно из двух: или вы разыгрываете меня, или вы наивный глупец. Вы ведь служили в Гурле, и в Фатрасте, и еще в полудюжине других диких земель, в которых страны Девятиземья имеют колонии. Я тоже там побывал. Крестьян и дикарей необходимо приручать, так же как и Адро с ее пороховыми магами.

– Мы извлекли разные уроки из нашего опыта, – заключил Тамас.

Никслаус всем своим видом показал, что ему неинтересно слушать, какие уроки извлек Тамас.

– Кто предал меня? – не удержался от вопроса фельдмаршал.

– Вы думаете, я рискну назвать его? – Никслаус удивленно взглянул на него и покачал головой. – Нет. Возможно, я и шепну его имя вам на ухо за мгновение до того, как упадет лезвие гильотины. Но не раньше.

Тамас уже открыл рот, чтобы сказать Никслаусу, что ему и так известно имя одного из предателей – бригадира Барата. Но в последнюю секунду передумал. Никслаус в самом деле опасается, что он может сбежать? Он действительно думает, что у Тамаса есть шансы? Лишенный способностей, с больной ногой – как он вообще может даже думать о побеге?

Никслаус пододвинулся к окну и чуть приоткрыл занавеску, чтобы выглянуть наружу. Затем вернулся на место с раздраженным выражением лица.

– Нас преследуют? – поинтересовался Тамас самым обыденным тоном, на какой только был способен.

– Знаете, – начал Никслаус, игнорируя его вопрос, – многие при королевском дворе довольны вашим переворотом.