Кровавый триптих

Дом 20 по Уолл-стрит выглядел так, как и должно было выглядеть подобное здание: сооружение из стекла и бетона, устремленное в небо. Облицованный мрамором парадный подъезд, людской поток, текущий в обе стороны через массивные вертящиеся двери, обшитые бронзой, сотни окон, пылающих отблеском закатного солнца. Я позвонил ему из фойе и был вознесен на роскошном лифте к девятнадцатому этажу, потом совершил путешествие по длинному Г-образному коридору и, очутившись перед дверью 1910, постучал. Дверь мне открыл лично Адам Вудвард. Описывать его внешность нет нужды: вы же сами видели её в кинохронике: высокий, долговязый, голова увенчивает длинное туловище. Длинный тонкий нос, выдающийся подбородок, кустистые брови. Но меня поразила моложавая энергия его движений, пронзительные подвижные глаза, гладкая кожа лица.

— А вы Чемберс. Вы, оказывается, моложе, чем я думал, — заметил он. Ну, проходите.

Он сел за стол и сунул сигарету в мундштук. Я дал ему прикурить.

— Благодарю. Мне вас рекомендовали как весьма дельного специалиста…

— Кто, позвольте спросить?

— Фогерти, из Вашингтона.

— О, исключительный человек этот Фогерти, — отозвался я.

— Да, просто подарок судьбы для тех, на кого он работает, золотая голова, но это все лирика, давайте-ка перейдем к нашему делу.

— Давайте, сэр.

— Садитесь. Я узнавал о ваших обычных расценках. Я заплачу вам больше того, что вы обычно получаете.

— За что?

— Я хочу чтобы вы… стали моим телохранителем, что ли. Я хочу, чтобы вы были моим телохранителем до дальнейших распоряжений. Мне потребуется все ваше время, двадцать четыре часа в сутки. Я понимаю, что оторву вас от прочих дел — вот потому-то я и намерен платить вам сто долларов в день, начиная с этого вот момента. Вы согласны?

— Ну…

Он полез в левый карман брюк, достал бумажник, вынул оттуда семь сотенных и протянул мне.

— Недельное жалованье в виде аванса. Хорошо, мистер Чемберс?

Попробуйте сами отказаться от семи сотен наличными! Я не отказался и только смиренно сказал:

— Я работаю на вас, сэр. Позвольте узнать, в чем будет заключаться работа?

— Я вам вкратце сейчас изложу. Я разоблачил коммунистического агента, но не совсем обычного. Я полагаю, это будет весьма шумной сенсацией, безумно шумной сенсацией. Я задумал серию статей, основанных исключительно на фактах, которые постепенно подведут читателя к заключительной статье, где я во всеуслышанье обнародую имя агента. К тому времени я уже передам весь собранный компромат в соответствующие инстанции и тогда-то, полагаю, тут его губы искривила угрюмая усмешка, придавшая ему сходство с сытым волком, — я более не буду нуждаться в ваших услугах.

— В таком случае я могу предположить, что лицо, которое вы намерены разоблачить, подозревает о вашем намерении.

— Более чем подозревает, мистер Чемберс. Я открыто признался в своем намерении этому лицу. Я предложил лицу доказать мне мою неправоту и я оттягивал публикацию трижды, в последний раз — сегодня утром. Я абсолютно убежден, что у этого лица нет никаких опровержений.

— И вы полагаете, что он может прибегнуть к насилию против вас?

— Да, потому что к насилию прибегают в момент сильного нервного напряжения. При этом насилие может быть направлено против меня, но оно может получить и прямо противоположную направленность и иметь своим следствием самоубийство. Это уже не мое дело, но я нанял вас с целью пресечь всякую возможность первого варианта. Я впрочем, не верю, что подобная попытка может иметь место, но все же… — он пожал плечами. — Все мы психологически отрицаем факт насилия, направленного против нас, а я хочу избежать этой психологической ловушки — вот я и прибег к вашей помощи.

— А как зовут это лицо?

— Мне бы не хотелось этого говорить.

— Хорошо, но это мужчина или женщина?

— Давайте оставим этот разговор, мистер Чемберс. Но я вам вот что скажу. С того момента, как я объявил этому лицу о своем намерении, в моем доме в Ривердейле был учинен тайный обыск, ко-то пытался проникнуть в мой офис и очень может быть, что мой банковский сейф также был вскрыт. Банковские сейфы, увы, не столь уж неприступны, несмотря на два ключа от замка и внушительный антураж банковского хранилища. Ведь если некто обладает достаточно большими связями — а в моем случае эти связи могут быть очень и очень большими…

— И за чем же они охотятся?

— За компрометирующими документами, о которых я упомянул. Я составил солидное досье на эту птицу, там все документировано, и из этих строго документированных улик впоследствии может получиться очень занятная публикация с эффектом разорвавшейся бомбы… Но до поры до времени я, как говорится, схоронил все бумаги в надежном месте. И я хочу получить ваш совет, вы же специалист. Может быть, мне следует куда-то перенести этот тайник и поскорее — тут я буду целиком полагаться на ваше мнение и на предложенный вами способ транспортировки материалов. Мы об этом ещё поговорим.

— Когда, сэр?

Он усмехнулся, вынул сигарету из мундштука, вмял её в пепельницу и встал.