Кровавый срок

— Серьезно! — сказала Ди. — Мой босс занимается антропологией. Он побывал во многих экспедициях в самых отдаленных уголках Перу. Все, что ты здесь видишь, представляет собой музейную ценность.

Сама Ди не походила на музейную реликвию: на ней было белое шелковое платье с подплечниками и серебряными блестками на воротничке и поясе. Она подготовилась к вечеринке, которая должна была состояться здесь, в Шангри-Ла, сегодня вечером в мою честь, как я скромно предполагал в глубине души.

Поместье нашего отсутствовавшего шведского хозяина на острове Хог представляло собой просторную асиенду, выстроенную из белого известняка и окруженную со всех сторон роскошным тропическим садом, которая нисколько не уступала по площади «Британскому Колониальному». Дом был буквально переполнен антикварной мебелью из красного дерева и всевозможными серебряными безделушками вроде подносов, кубков, блюд, декоративных тарелок; одна только столовая имела около шестидесяти футов в длину, двадцать из которых занимал стол из красного дерева.

Впрочем, большинство помещений особняка было теперь закрыто; как объяснила Ди, штат слуг Веннер-Грена был сокращен с тридцати до семи человек, когда обстоятельства заставили хозяина на время укрыться в Куэрнаваке.

— Это одна из причин, по которой сюда съедется масса народу, — сказала Ди, когда помогала мне устроиться в коттедже, в котором имелась всего одна комната. Впрочем, эта комната была больше моего номера в отеле «Моррисон».

— Что ты имеешь в виду? — не понял я.

— С тех пор как уехал Аксель, я, конечно, устраивала несколько вечеринок, но все они проходили в городе. Это первая возможность для местного общества побывать в Шангри-Ла после того, как хозяин поместья был объявлен неблагонадежным. Их любопытство не может не привести их сюда, — с твердой уверенностью высказалась Ди.

В гостиной, где мы стояли под недружелюбным взглядом портрета, мое любопытство было вызвано кое-чем другим.

— Ладно, Бог с ними, с инками, — сказал я. — Но что тут делают все эти слоны?

Кроме пространства, выделенного под примитивные изделия перуанских индейцев, всюду, куда ни падал взгляд, находились статуэтки слонов — от крошечных, размером с жука, до гигантских, величиной с лошадь. Все эти толстокожие животные с поднятыми вверх хоботами, казалось, были истинными хозяевами поместья.

— Это символ «Электролюкса», глупышка, — объяснила Ди. — Мой босс сколотил себе состояние на производстве и продаже пылесосов, а эти слоны обозначают его триумф.

— Вот как!

— Многие из этих статуй доставлены сюда из поместья Флоренца Зигфельда — он ведь тоже коллекционировал фигуры слонов.

— А-а!

— Ты заметил, что у всех слонов хобот поднят вверх? Догадайся, почему?

— Они рады видеть меня?

Ди улыбнулась уголком рта.

— Нет, дурашка! Просто слон с опущенным хоботом символизирует неудачу.

— Так же как и слон, наступивший кому-либо на голову, — добавил я.

Она взяла меня за руку и усадила на одну из изящно отделанных кушеток, стоявших прямо перед камином. Про себя я отметил, что, вероятно, на Багамах к услугам последнего прибегали не так уж часто.

— Я смотрю, ты сегодня в ударе, умник! — почти наставительно произнесла Ди, вкладывая свою ладонь в мою. С момента моего приезда в поместье она обращалась со мной не то как со старым другом, не то как с давнишним любовником, жаловаться на что было бы чистейшей неблагодарностью.

— Я чувствую себя неловко в этом обезьяньем костюме, — посетовал я.

На мне было черное токсидо, которое я позаимствовал у Ланна, моего приятеля из «Британского Колониального».

— Чушь! Ты выглядишь элегантно, Геллер!

— Меня могут принять за официанта, — предположил я.

— Не думаю. У моих официантов слишком своеобразная одежда.

— А, да — я видел. Слушай, а какого дьявола вся прислуга носит форму военных моряков? — спросил я. — И, честно говоря, все эти белобрысые ребята похожи на нацистов. Разве здесь нет слуг из местных?

Улыбнувшись, она покачала головой.

— Ну ты и зануда! Разумеется, у нас есть темнокожие слуги — хотя бы тот парень, что привез тебя сюда на катере. Но в доме все слуги носят ту же самую форму, что и на «Саусерн кросс».

— А, на яхте твоего босса!

— Верно. А из этих ребят, блондинов, пятеро — шведы, а один — финн.

— Один из моих любимых актов в водевиле! — с иронией произнес я.

— Зануда! — вновь произнесла Ди, усмехнувшись. — Сама не понимаю, почему я решила тебе помочь.

— Собственно говоря, я тоже, но все равно, я очень этому рад.

Она посмотрела на меня своими цвета багамского неба глазами, на этот раз серьезно.

— Нэнси — одна из моих лучших подруг, и я сделаю все, чтобы помочь ей вытащить Фредди из тюрьмы.

— Ты истинный романтик!

— Да! А ты, Нат?

— Романтик? Не знаю...

— Кто же ты тогда?

— Я истинный детектив, — улыбнулся я.

— Ну, сегодня у тебя будут возможности, — ответила Ди, отворачиваясь от меня к кофейному столику и доставая из лежавшей на нем золотой шкатулки сигарету. На крышке сигаретницы красовался слон с поднятым вверх хоботом.

— Только благодаря тебе, Ди, — произнес я. — Я это очень ценю. Это так мило с твоей стороны...