Кровавый шабаш

– Тебе страшно? – спросила она Глашу.

– Теперь нет. Но вначале… Вчера, а особенно сегодня… Внутри словно все окаменело. Нестерпимо… И все думаю: почему, за что? Только об этом. Кому я помешала?

– Ты спи.

– Не смогу, наверное. Передо мной стоит это лицо. Бородка… Темные очки… Как будто…

– Что как будто? Знаешь его?

– Вроде не знаю. Вот только запах…

– Какой запах?

– Лосьона, туалетной воды. Парфюмерии. И вчера, и сегодня… Наверное, запах меня и спас. Как я почувствовала его, сразу оттолкнула… Потом эти прибежали… охрана. Но мне кажется, я встречала этого человека.

Женя молчала, ожидая продолжения.

– А может, только кажется. Последнее время мне вообще всякое мерещится… Может, с ума схожу. Всего несколько слов он мне сказал, а вроде голос где-то слышала… Руки тоже… белые, холеные… Но главное – запах. У меня есть одно предположение… Сомнительное, правда, почти невероятное. Мне кажется, я встречала этого человека недели три назад, когда мать водила меня в психиатрический диспансер.

– Он был среди больных? – осторожно спросила Женя.

– Больных там даже не было. Только эта девушка. Та девушка, которую убили…

– А мужчина?

– Мне почему-то думается, что он похож на врача, который со мной беседовал. Запах тот же… и руки…

– А лицо?

– Глаз я не увидела. На нем очки темные. Вообще лица не разобрала. И ведь она меня предостерегала… – Кто?

– Мертвая. Когда я последний раз принимала гриб… Она сказала: "Тебе угрожает опасность". Так и получилось.

– А ты точно встречала ее в диспансере?

– Не уверена, но похоже… Можно, конечно, спросить, только гриб кончился. Но я одного не понимаю: чем я этому врачу не угодила? Может, за какие-то грехи?.. Законы кармы?..

Она еще что-то неразборчиво пробормотала, потом уткнулась носом в плечо Жени и засопела – похоже, заснула, а Женя лежала без сна, обдумывая услышанное.

И вдруг она начала понимать – во всяком случае, ей так казалось – причину всех Глашиных несчастий. Может быть, она в том, что Глаше не хватало ласки. С самого детства и по сей день. Казалось бы, всегда с родителями, во всех туристских странствиях. Но, видно, ребенку не хватало чувства семейной общности. Каждый был сам по себе. А сейчас тем более. Один зарабатывает деньги с утра до вечера, другая придумала для себя светскую жизнь… И он, и она несчастны, хотя стараются даже себе не признаваться в этом. Несчастны, потому что одиноки. И Глашу сделали такой же одинокой, неприкаянной… Отсюда и наркотики. Хотя, возможно, Женя ошибается.

Скрипнула дверь, в комнату осторожно заглянула мать:

– Ты спишь?

Женя, стараясь не разбудить Глашу, поднялась, на цыпочках вышла из комнаты.

– Мне страшно, – сказала мать. – Там в подъезде кто-то ходит, голоса слышны.

– Ты не волнуйся. Это охрана, наверное…

– Что за охрана?

И Женя, сбиваясь и путаясь, поведала о Глашиных злоключениях.

– Что тут скажешь! – сказала мать. – Конечно, пусть девочка пока остается у нас. Постарайся вести себя сдержанно, не лезь ей в душу. Завтра воскресенье, надеюсь, на службу не пойдешь?

– Не знаю, мама, как сложатся дела. Может быть, случится что-нибудь экстраординарное.

Мать только покачала головой.

Женя вернулась в свою комнату. Куда лечь? На раскладушку или к Глаше? Наверное, лучше к Глаше. Места достаточно.

НЕОЖИДАННОЕ МНЕНИЕ

До управления Женю, как всегда, подвез великодушный Пашка.

– Стало доброй традицией, – ехидно засмеялась она, садясь в замурзанную "копейку".

– Говорят, Кавалерова живет у тебя? – не отвечая на явную насмешку, спросил Пашка.

– А ты откуда знаешь?

– Земля слухом полнится, – неопределенно пояснил он. – Видели, как роскошная тачка ее отца останавливалась возле вашего дома, и охранники в подъезде болтаются. А правда, что ее пытались убить?

– Два раза.

– В чем же эта придурковатая провинилась?

– Не надо! – поморщилась Женя. – Она вполне нормальная.

– Так наркоманка же. Разве нормальный человек сможет принимать эту гадость? Просто идет отбраковка. Она всегда шла. Выживают сильнейшие, а всякая дрянь, вроде твоей Кавалеровой, обречена. Неважно, каким образом она погибнет – от болезни, алкоголя, наркоты, важно, что ей нет места в нормальной жизни. Сейчас все кричат: водка, водка! Теперь водки хоть залейся – и ничего. Я же говорю: слабые погибают.

– Ты прямо как фашист рассуждаешь.

– При чем тут фашист! Таков закон природы.

– Закон джунглей!

– Да хотя бы и джунглей. Именно по этим законам человечество развивалось многие тысячелетия. И ничего, выжило. Слушай, – неожиданно прервал он этот разговор, – мне тут дед звонил. Он там чего-то накопал про этого француза. Кондитера. Говорит, привози свою девушку, я ей много интересного расскажу.

– Может быть, вечером. Сейчас времени нет.

Майор был один, изучал содержимое какой-то папки. Поднял сумрачный взгляд.

– А-а, Евгения! Заходи. Ты толково придумала, что привезла к себе эту девицу. Она разговорилась?

– У нее есть подозрения, но неопределенные. Даже не знаю, можно ли их принимать во внимание.