Кровавый шабаш

— Случилось? Да ничего не случилось. Просто…

— Что просто?

— Не люблю, когда в душу лезут.

— А я разве лезу? И пары слов не сказала.

— Не ты, а мама. Будет тебя ставить в пример как образец благополучия. Вот это и надоело.

— А можно я приду сейчас к тебе?

— Зачем?

— Посмотреть на тебя хочу, поговорить…

— О чем нам говорить?

— Думаю, найдутся общие темы.

— Сомневаюсь. Я, конечно, не могу тебе отказать, но лучше бы ты оставила меня в покое.

— Извини за настойчивость, и все-таки давай повидаемся.

— Что ж, приходи. Но на теплый прием не рассчитывай.

Кавалерова-старшая, похоже, действительно была рада Жениному появлению. В голосе ее сквозили почему-то просительные нотки, словно Женя делала ей одолжение своим визитом.

— Ты даже не представляешь, как я рада видеть тебя! И как вовремя ты появилась!

— Вы о чем?

— Понимаешь, у Глаши… как сказать… — она запнулась, — нечто вроде депрессии. Может быть, твое появление расшевелит ее.

Глаша лежала на широкой тахте лицом вверх и безучастно смотрела в потолок.

— Привет, — сказала Женя.

— Пришла все-таки. Садись.

Женя села и огляделась. Эту комнату она хорошо помнила, но с тех пор, когда она была здесь в последний раз, обстановка разительно изменилась. Куда делись самодельные полки с книгами, обшарпанный письменный стол, узкая кроватка? Их сменила стильная мебель, превосходный ковер на полу, секретер — вершина современного дизайна. Из прежней обстановки остались лишь настенные старинные часы в темном деревянном футляре.

— Неплохо живете, — констатировала Женя.

— А-а, эти… — Она указала на стену, должно быть, имея в виду родителей. — Забогатели на старости лет, всю жизнь гордились своей честной бедностью, — она язвительно засмеялась, — а оказались такими же, как все. С раннего детства внушали мне, что главное на свете — радость общения, чистота отношений, любовь к ближнему.

— Вы, девочки, может, кофе хотите? — вкрадчиво спросила заглянувшая в комнату Кавалерова-старшая.

— Можно, — не поднимая головы, сказала Глафира, — и виски принеси.

— Виски? — удивилась Кавалерова-стар-шая. — Может быть, что-нибудь полегче: ликер или сухое вино?

— Я же сказала!

Женя засмеялась — сегодня уже второй раз ей предлагали виски.

— Ты чего?

— Так. — Женя сделала постную физиономию.

— Надо мной смеешься?

— Нет, конечно.

Глафира поднялась с тахты и встала напротив Жени. Она была одета в черную футболку размера на три больше, чем требовалось.

— Конечно, я смешна, — продолжила она, — особенно в твоих глазах. Все у тебя в норме, заканчиваешь институт, впереди интересная работа, замужество… Послушай, у тебя уже было?

— Что? — не поняла Женя.

— Ну, с мальчиком, с мужчиной…

— А… — Женя поняла. — Вообще-то да…

— Любовь или как? Женя покраснела:

— Как тебе сказать…

— Да ничего и не надо говорить. Физиология?

— Вроде того, — неопределенно промямлила Женя.

— А у меня вот не было. До сих пор. И знаешь почему? Я слишком была занята поисками…

— Поисками чего?

— Если бы я знала! Тогда в школе, помнишь, на выпускном, я бормотала что-то об абсолюте… Но что это — понимала плохо. Вообще даже не понимала.

— А теперь?

Появилась Кавалерова-старшая, катившая перед собой столик с напитками и с закуской.

— Ой! — с преувеличенным восторгом воскликнула Глафира. — Мама приехала! Здравствуй, мамочка!

Неожиданно она рывком стащила с себя футболку и осталась голой.

— Ты чего?! — всполошилась Кавалерова-старшая.

— Жарко.

— Приди в себя, ты же не одна.

— Я, мамочка, нудистка. Ты же сама проповедовала слияние с природой. Прекрасно помню, как мы купались голышом на Селигере, да и на Белой.

— На природе, но не дома же?

— А дома еще лучше — нет посторонних глаз. Не ее же мне стесняться, — она кивнула на Женю, — мы десятки раз видели друг друга в душе.

Мать фыркнула и, тряхнув головой, вышла из комнаты.

— Ты чего? — спросила Женя.

— Я же сказала — жарко. А может, тебя соблазняю. Представь, что я — лесбиянка. Мужиков у меня не было, так хоть… — Она не закончила и залилась глупым визгливым смехом.

«А вдруг у нее действительно не все дома?» — испугалась Женя, вспомнив слова майора.

— Давай лучше выпьем, — предложила Глаша и, не дожидаясь согласия, плеснула в стаканы виски, бросила лед. — За встречу, подруга!

Женя сделала глоток и отставила свой стакан. Нежно звякнул лед.

— Хорошее виски, — заметила Глаша. — И мы теперь многое можем себе позволить, — произнесла она нарочитым басом, видно передразнивая отца. — Папочка вовремя сориентировался. Богатеньких сейчас много, всем вдруг приспичило иметь собственные дома, не дома даже, а виллы, дворцы. Вот папочка и старается. Сначала проектированием занимался, а теперь создал строительную фирму. Дела идут неплохо, от заказчиков нет отбоя. А мамочка дома сидит… Вот только со мной неувязочка вышла.

— Что именно?

— Понимаешь, я — наркоманка. Так сказать, недуг времени.

— Ты?!

Женя смотрела на эту красивую, что называется, в самом соку девку и не могла поверить услышанному. Но не зря же рассказывал Буянов про то, что она провела ночь в морге.

Глафира томно потянулась. Остренькие грудки дрогнули, и розовые соски уставились прямо на Женю.