Кровавый разлом

Соседи оказались довольно пунктуальны. Молодая пара Курдин пришла ровно в семь… если быть точным, в одну минуту восьмого, со спящим младенцем в коляске. Кристер Курдин улыбнулся Венделе и похвалил дом — ей показалось, что он симпатичнее своей неприветливой жены в темно-сером льняном костюме. Мари Курдин только небрежно кивнула хозяйке и проследовала на веранду с гордо поднятым подбородком.

Семья Мернер пришла через пять минут — папа Пер и двое близнецов. Девочка, Нилла, опиралась на руку своего брата. Она была маленькой и бледной, казалось, ей трудно идти. Уж не анорексия ли у нее, забеспокоилась Вендела.

Пер протянул руку Максу. Вендела внутренне сжалась — двое мужчин не виделись после пятничного происшествия на парковке.

Ни тот, ни другой не улыбнулись.

— Все спокойно? — спросил Пер.

— Разумеется, — ответил Макс.

С ними был еще один — Вендела раньше его не видела. Пожилой сутулый дядька с толстым животом и зачесанными назад седыми волосами. Он споткнулся на пороге, но Пер подхватил его и кивнул хозяевам:

— Мой отец, Джерри Морнер.

Глаза у Джерри были совершенно сонные. Он пожал руку Венделе и, очевидно по привычке, посмотрел на ее бедра, но вид у него был совершенно отсутствующий. Под мышкой он сжимал старый кожаный портфель.

Он проковылял в комнату как был, в мятом пальто. Даже уличные башмаки не снял. Вендела сжала челюсти, но ничего не сказала и пошла в кухню — принести последние пироги.

Макс пригласил всех к погребцу у окна. Там стояли бутылки виски, джина и сухого вермута. И сок, конечно.

Беседа, хоть и началась со скрипом, постепенно оживилась. Говорили главным образом о новых домах. Макс и Кристер Курдин оживленно сравнивали свои постройки.

— Я заметил, у вас много стекла, — долетали до Венделы обрывки разговора, — но наши дорожки в жару, наверное, будут попрохладнее…

— Полуподвал? Да… если думать об открытой планировке…

— Время ламинатов прошло вместе с фантазиями о народном доме…

— Не только пространственное решение, но и гармоничные пропорции…

Через четверть часа Вендела принесла последнее блюдо с пирогами, и Макс пригласил гостей на веранду. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, все это напоминало живописное полотно на популярный мотив «Заход солнца на море». Вода в проливе то и дело подергивалась красноватой рябью — там, очевидно, гуляли шквалики, хотя на веранде было совершенно тихо.

Макс включил инфракрасный обогрев, и металлические трубки по всей окружности веранды засветились приглушенным красным светом. На веранде стало тепло, почти как летом.

— Все пришли? — спросил Макс, оглядывая веранду.

— Думаю, да. — Вендела тоже огляделась.

Он кивнул, постучал вилкой о бокал и повысил голос:

— Прошу, присаживайтесь! Кому где удобно!

Разговоры смолкли. Гости начали усаживаться за стол. Макс приветливо улыбался.

Он начал по-настоящему входить в роль гостеприимного хозяина. Это был своего рода эстрадный номер, и Максу, по всей видимости, очень нравилось его исполнять. Он всегда бывал в ударе, когда все на него смотрели: приветливый, обаятельный, остроумный. Когда-то и Вендела клюнула на этот шарм.

— Всем добро пожаловать! — Макс поднял бокал. — Чувствуйте себя как дома. Мы с женой чуть не весь день провели в кухне, и многие рецепты взяты из моей новой книги, над которой я работаю… надеемся, вам понравится!

22

Герлоф поначалу решил, что с новыми соседями надо держать дистанцию, но после пары стаканчиков виски расслабился — здесь было совсем неплохо, и большая веранда ему понравилась — полы с разделяющими доски аккуратными темными желобками напоминали палубу корабля.

Ему вытащили кожаное кресло, и он теперь сидел, как патриарх, во главе стола. Вендела принесла ему плед на ноги. Даже вставать не надо — ему любезно передавали и еду, и вино. Тепло и удобно, и Йон рядом.

Собственно, две хорошие порции виски было для него многовато, но он рассчитывал, что кто-то докатит его кресло-каталку до дома, и желательно, не очень поздно. Уже половина девятого, его слегка одолевал сон, но никто, казалось, никуда не торопится. Еще даже и до десерта дело не дошло.

— Герлоф, — обратился к нему Пер Мернер, — а вы с Йоном тоже работали в каменоломне? — Он кивнул в сторону выработки.

— Только летом, и то когда были подростками.

— Пока не ушли в море, — добавил Йон.

— Тоже тесали камень? — спросил хозяин, Макс Ларссон.

— Нет… тогда у нас для этой работы кишка была тонка.

— Вот как? А что, это и в самом деле тяжелая работа?

Герлоф промолчал. Похоже, эти белоручки с континента не понимают, что это такое — труд каменотеса. В каменоломне столетиями тяжело работали люди. А эти наверняка считают, что каменоломни — это своего рода произведение искусства, созданное для их удовольствия: скала над берегом, живописные кучи камней тут и там, маленькие пруды, в которых можно купаться.