Кровавый путь

– А как он мне мог дозвониться, меня же дома не было, только что вошел.

– Слышу, жуешь.

– Вот именно, – буркнул Комбат. – А чего он звонил, стряслось что-то у Гриши?

– Стряслось, конечно, Борис Иванович.

– Что такое? – уже серьезным голосом, плотнее прижав трубку к уху, спросил Рублев.

– Серьезнее некуда, без нашей помощи никак не обойдется.

– Гриша-то не обойдется?

Подберезский сделал многозначительную паузу, затем сказал:

– Тебе, Иваныч, следовало бы помнить, что через два дня Бурлаку будет тридцать три года.

Возраст, как понимаешь, значительный.

– О, черт! – буркнул Комбат и поперхнулся. – Как что хорошее, обязательно забываю.

– Я тебе и напоминаю.

– А ты, Андрюха, небось, и сам забыл?

– Конечно забыл, – признался Подберезский.

– И я бы, наверное, забыл до судного дня, – сказал Комбат, – не позвони ты мне.

– Гриша приглашал. Сказал, если мы с тобой не приедем, он обидится. Ты же знаешь, Иваныч, Бурлака, очень обидчивый.

– Знаю. На обиженных воду возят.

– Когда поедем? – сразу же перешел к делу Подберезский.

– Надо бы. Тридцать три года один раз в жизни бывает, да и то не все доживают до этого возраста. Гришу могли уже раз сто убить, а может, и тысячу, а видишь, дожил.

– Благодаря тебе, Иваныч.

– И тебе тоже, Андрюха, – обменялись мужчины комплиментами.

– Так когда?

– А когда ты предлагаешь?

Подберезский запыхтел, явно пытаясь сообразить как бы получше все устроить, как бы потактичнее отказаться и послать вместо себя Комбата.

Но Рублев уже понял уловку:

– Ты не юли, не вертись, как червяк на асфальте, не выкрутишься. К Бурлаку придется ехать. Он бы к тебе, Андрюха, с того света приехал, позови ты его на день рождения.

– Да я же не против, Комбат! Когда надо было, мы же с тобой – и я, и Гриша – без всяких лишних слов сели в самолет и тю-тю, нашли эту чертову «Барракуду».

– Помню, помню.

– У меня дел много, – выдавил из себя Подберезский.

– Это ты ему объяснишь, при встрече. Скажешь, понимаешь, Гриша, есть у меня дела поважнее, чем твой день рождения.

– Да ну, попробуй я ему это объяснить, так он меня задавит, в лицо плюнет. Он бы все ради нас бросил.

– Вот и ты бросай, – словно бы подытожив разговор, сказал Комбат.

– Ай, да гори оно все ярким пламенем, все эти деньги, договора! К черту! Гришка ведь у нас один, другого такого с огнем не сыщешь, правда, Иваныч?

– Это точно. Так что давай завтра улетим.

– Давай.

– С утра или как?

– Я позвоню и все вопросы решу.

– Подожди, Андрюха, ты же говоришь, у Бурлака день рождения, а подарок ты приготовил?

– Приготовил, а как же!

– Ну, и какой, если не секрет?

– Ты, Иваныч, – лучший подарок для Бурлака. Я скажу, что привез тебя, а ты можешь сказать, что привез меня. Думаю, Бурлаку больше ничего и не надо.

– А кто еще будет?

– Об этом Гриша ничего не говорил. Он сказал, что приготовил для нас сюрприз, и его день рождения мы запомним на всю жизнь.

– Что он, может, на Канары решил нас свозить? Так у меня загранпаспорта нет.

– Какие Канары! Единственное, что Бурлак может устроить, так это завести нас с тобой в какие-нибудь непроходимые дебри, на какую-нибудь Угрюм-реку, засадит в избушку на курьих ножках, вытащит из-под пола пять ящиков водки на всяких там травах и заставит эту гадость выпить.

– Вполне может быть. Так я, в общем-то, и не против водки.

– Настроение не очень, смотрю, у тебя.

– Не против, и все, и настроение мое ты не трогай, сам разберусь.

– Что, не против? – заспорил Подберезский. – А ты знаешь какая там холодрыга, в его тайге долбанной? И водка не поможет.

– А откуда ты знаешь, что в тайгу?

– Ну, не в санаторий же он нас повезет! Не такой человек Гриша.

– А я согласен, – сказал Комбат, – хоть морд вокруг видеть не буду.

– Это ты про нас с Гришей, что ли?

– Нет, не про вас, про всех остальных. Андрюха, я собираюсь.

– Так ты же, Иваныч, за две минуты собираешься. Небось, в свой военный «сидор» все сунешь и готов. А мне еще с контрактами разобраться надо.

– Да засунь ты их, знаешь куда, Андрюха…

– Знаю, что ты сейчас скажешь. Бахрушин тебя научил. Кстати, как он?

– Не знаю, – недовольно буркнул Рублев, – думаю, у него из-за меня неприятностей будет вагон.

– Тогда самое время сматываться, – засмеялся Подберезский. – Ладно, я тебе перезвоню вечером, а завтра утром, думаю, уедем.

– На сколько ты планируешь? – спросил Комбат, хотя понимал, задавать этот вопрос бессмысленно. Такие вещи решаются на месте, под настроение.

– На пять ящиков водки, – ответил Подберезский.

– Ну, тогда, браток, это дня на три.

– А добираться до этой избушки еще, небось, суток трое? Ты же знаешь Бурлака, он заведет в такие дебри, как Иван Сусанин поляков!

Комбат задумался:

– А поляков ли завел Сусанин? Или шведов?

Да, поляков, – сказал он.

– Главное, что завел. Что гадать-то. Я побежал. У меня тут вагон дел.

– Ладно, пока, – Комбат вздохнул, бросил трубку радиотелефона и пошел на кухню попить чайку.

Не прошло и пяти минут, как телефон опять ожил, не успел еще по-настоящему вскипеть чайник. Комбат поднял трубку, уже догадываясь, кто это звонит.

– Здравия желаю, товарищ майор, – послышался голос Гриши Бурлакова.