Кровавый пакт

Но здесь была и подоплека. Гаунт тотчас заметил странные места в окраске, поспешность, с которой шторы были собраны и приколоты, слабый запах плесени, который не смогли полностью замаскировать запахи лаванды и сирени.

— Я полагаю, вы сможете просветить меня, — сказал Жайме. Он пристально смотрел на Гаунта. Выглядело так, словно, пока Гаунт видел сквозь начальное впечатление о доме Жайме, так и Жайме видел сквозь начальное впечатление о Гаунте. Он виделся в грязной, потертой одежде, с двухдневной щетиной, с различными синяками.

— Я обнаружил себя в неприятной ситуации, — сказал Гаунт. — Мне нужна помощь, и есть очень мало людей, к которым я могу обратиться. Прямо сейчас, Мистер Жайме, вы – ближайший. Вы верный слуга Имперского Трона?

— Я что? — начал Жайме. — Конечно!

— Следовательно, вы не будете возражать против помощи офицеру Трона в выполнении его обязанностей?

— Что это? — спросил Жайме.

Гаунт посмотрел на дверь позади Жайме, и сделал краткий кивок. Внезапно, другие люди вышли из снега и наступающей темноты.

— Что это? — повторил Жайме, когда они прошли мимо него.

Крийд сопровождала Маггса, который был полубессознателен, его руки, все еще, были связаны. Колдинг, отягощенный своим медицинским снаряжением, поддерживал заключенного.

— Туда, — сказал Гаунт, сделав жест, а затем закрыл на замок входную дверь за собой.

Крийд повела всех из вестибюля в приемную комнату. Она была точно так же обставлена в темных романтических оттенках малинового, красного и черного. Здесь были диваны и кресла, столы, украшенные сухими цветами, и огромное количество штор на стенах.

Крийд опустила Маггса на один из диванов, а Колдинг устроил заключенного на другом.

— Проверь место, пожалуйста, — сказал Гаунт Крийд. — Входы и выходы. Здесь есть еще кто-нибудь, Мистер Жайме?

— Нет, — ответил Жайме. — Я здесь один. На сегодня были назначены встречи, но все были отменены из-за погоды.

Гаунт кивнул Крийд. Она вытащила лазерный пистолет и выскользнула из комнаты.

— Почему она вооружена? — спросил Жайме.

Гаунт проигнорировал вопрос.

— Вы работаете здесь? — спросил он, осматриваясь.

— Да, — сказал Жайме.

— Это ваша студия?

— Да, — сказал Жайме.

— И вы портретист? Вы делаете пикты?

— Фотоэкспозиции, — сказал Жайме, — а также кое-какую гололитическую работу. — Приемная комната была так же местами потрепана, как и вестибюль. Гаунт мог видеть, что была использована вакса, чтобы закрыть потертые места на досках пола и ножках мебели. Шторы были собраны так, чтобы закрыть старые отметины от воды, а вазы с цветами были покрашены, чтобы замаскировать сколы.

Несколько больших, черных альбомов с кажущимися резными обложками были расположены на столиках для обычного просмотра. Гаунт открыл один, и начал переворачивать огромные страницы. Пикты внутри были большими, и были вставлены в элегантные бумажные рамки. Пикты были портретами людей в униформах: Гвардия, Флот, СПО, милиция. Все униформы на людях были парадными, а их лица были единообразно торжественными. Они стояли чопорно, лицом к камере, смотря в объектив пустыми или поглощенными мыслями глазами, и выражениями на лицах, которые никогда не изменятся. Здесь были ремешки под подбородками и усы, мечи и рожки, штандарты и барабаны. Здесь были кивера на головах, и позолоченные шлемы подмышками. Здесь были накидки из медвежьих шкур, нагрудники, и орнаменты вокруг пуговиц. К своему удивлению, Гаунт обнаружил, что он не может опознать множество униформ.

— Я делаю памятные портреты, — сказал Жайме, смотря, как Гаунт пролистывает альбом, ожидая одобрения. — Здесь, на Балгауте, огромный спрос на это, из-за Знаменитой Победы, конечно же. Огромный спрос.

Большинство портретов показывали линию горизонта Балополиса или Олигархии на фоне. Одни и те же виды, снова и снова. На большинстве пиктов Гаунт мог видеть линию горизонта, которой не существовало уже пятнадцать лет.

Некоторые портреты включали в себя гордые семьи в их лучших торжественных одеждах, собравшиеся вокруг сына или мужа, отца или брата в униформе.

— Сюда приходят семьи, или присылают заказы, — продолжил Жайме, — со всего сектора, на самом деле. В памятном портрете есть гордость. И утешение. — Гаунт осознал, что дом Жайме напомнил ему не о борделе. Скорее, это был похоронный салон. Бизнес Жайме был частью траурной индустрии. Люди, на которых он смотрел, были мертвы, несомненно. Он рассматривал изображения людей, которых больше не существовало, которые были мастерски объединены с изображениями города, которого тоже больше не существовало.

Гаунт закрыл альбом.

— Что там? — спросил он, и прошел сквозь задрапированную арку до того, как Жайме успел ответить.

Главная студия располагалась за аркой. Мощные лампы и пиктеры на триподах были расположены перед сценой. С одной стороны были стойки с одеждой и ящики с реквизитом, как в раздевалке за кулисами. Гаунт включил одну из ламп, и ее мощная нить накаливания загорелась.