Кровавый пакт

Пыль или снег, это едва имело значение. И то, и другое может сделать толстый покров, под которым он сможет полежать, полежать и быть им похороненным. Снег или пыль, это защитит его кости от жара. Это защитит его кровь от закипания.

В его крови был жар, который не хотел исчезать. Он производил шипящий, шуршащий звук, когда струился по его телу, как кружево, тащащееся...

— Маггс?

Кто, фес его, продолжает звать его по имени?

— Маггс? Тебя зовут Маггс, так ведь?

Маггс открыл глаза и посмотрел вверх. Урод-альбинос в голубых затемненных очках склонился над ним.

— Я думаю, что ты болен, Маггс, — сказал альбинос. — Я думаю, что у тебя лихорадка. Мне нужно помочь тебе...

— Сколько времени? — пробормотал Маггс, пытаясь сесть.

— Я не знаю, — ответил Колдинг. — Мой хронометр остановился. Сейчас день. Утро. Середина утра. Света нет, и все еще идет снег.

— Ваши часы остановились? — спросил Маггс.

— Да. Почему это важно?

— Мои тоже остановились. Здесь же, на самом деле, жарко, так ведь?

Колдинг помотал головой.

— Тут холодно, как в аду, — сказал он. — Похоже на середину зимы, и из окон идет сквозняк.

Маггс потряс головой и сел.

— Тут, на самом деле, жарко. Я истекаю потом.

— Это то, что я пытаюсь вам сказать. Я думаю, что вы заболели. Я думаю, что у вас тоже лихорадка.

— В смысле? А у кого еще лихорадка?

Колдинг заморгал.

— Ну, очевидно, что у вашего драгоценного заключенного.

Маггс поднялся с брезента. Ему было нехорошо. Капли пота сорвались с его лба, когда он поднялся. У него было болезненное ощущение в животе, но это было ничто по сравнению с пылающим беспорядком в голове. Он даже не мог вспомнить, как лег спать.

— Я думаю, что вам лучше сесть, — сказал Колдинг.

Маггс махнул рукой.

— Я думаю, что вам лучше сесть и позволить мне сделать вам укол. — Колдинг протянул руку, чтобы поддержать Маггса.

Маггс стряхнул ее.

— Мне ничего не нужно, — резко бросил он.

Подул легкий ветерок. Рабочие завесы в здании закачались от холодного дыхания снежной бури. Это была та арка, которая вела на Яго?

Сухие черепа в пыльном овраге, все с...

Слова сделали шуршащий звук в его голове.

Маггс вытащил старый пистолет из кармана.

— Ох, Трон! — прошипел он. — Как давно она здесь?

— Кто? — спросил Колдинг.

— Старая дама! Старая сука! — прошептал Маггс, кружась и целясь из оружия в случайные тени. — Разве вы не слышите ее? Разве вы не чувствуете ее вонь?

— Здесь никого нет, — сказал Колдинг, поднимаясь на ноги. — Пожалуйста. Пожалуйста. Опустите оружие.

— Она прямо здесь! — настаивал Маггс. — Она так близко, что кажется, что она у меня в голове. Это фесово черное кружевное платье. Его шуршание!

— Здесь никого нет, — настаивал Колдинг.

За исключением того, что кто-то был.

Снежная буря снова задула, а рабочие завесы закачались. Женщина тихо вышла из-за одной из качающихся завес к ним.

Маггс не мог видеть ее лица. На ней была вуаль. Он был рад вуали. Он, на самом деле, абсолютно не хотел видеть ее лицо. Сама мысль об этом заставляла его вздрагивать. Его руки были скользкими и тряслись. Ее платье было очень длинным, черным и кружевным, и оно производило шуршащий звук, когда тащилось по полу.

— Сколько времени тебе потребовалось, чтобы найти меня? — спросил ее Маггс. — Сколько времени тебе потребовалось, чтобы прийти ко мне сюда?

— С кем вы говорите? — спросил Колдинг.

— С ней. С ней!

— Пожалуйста, Маггс, там никого нет.

Колдинг указал на пустую рабочую завесу, качающуюся на легком ветру. Ее низ шуршал по шероховатому полу.

Маггс нацелил старое оружие на женщину с вуалью в черном платье.

Пистолет, который был оставлен, громыхнул в автоматическом режиме, выбрасывая пустые гильзы. Колдинг закричал и отступил, закрывая уши. Пули прорвались сквозь рабочую завесу, наделав дырок в ткани.

Пули попали ей в лицо и грудь. Они прошли сквозь ее вуаль и тело, как будто ее тут, на самом деле, не было.

Бальтасар Эйл отступил, когда его сестра внезапно начала задыхаться.

— Что такое? — спросил он.

Руки ведьмы по локти были вымочены в крови. Ранее, она погрузила их в стеклянные стерилизаторы, чтобы достать полоски кожи, срезанные с сидений лимузина. Она сжимала узкие полоски в своих окровавленных кулаках, как мокрые водоросли.

— Кровь, — сказала она. Казалось, что ее слова оставляют вытравленные следы в ненормально холодном воздухе анатомической, как будто они пишут кислотой.

— А что с ней?

— Она была не вся его.

— Что ты имеешь в виду?

— Немного крови было фегата, но другая часть от одного из людей, которые с ним. Должно быть, одного из них тоже ранили.

Эйл вспомнил, как прицепился к машине, когда она неслась к воротам. Он вспомнил, подобно снимку, как боковым зрением видел голову и шею водителя, истекающие кровью.

— Водитель, — сказал он.

— Да. Он – единственный, кого я достала, — сказала Ульрике. — Я держусь за его душу. И он сопротивляется.

— Ты можешь контролировать его?