Кровавый круиз

С этого момента Альбин чувствует, что это обещание они всегда должны держать по отношению друг к другу. Через шесть лет они станут взрослыми. Это целая вечность. Для него сейчас это полжизни. Но сейчас он словно заглядывает в будущее и видит себя и Лу. Они могут сами принимать решения. Они не только родственники, они друзья.

«Балтик Харизма»

На капитанском мостике стоит старший штурман и смотрит на закрытую дверь. Охранники стучат в нее с другой стороны. Что-то кричат. Но он обещал никого не впускать. Он запер дверь изнутри и отломал ручку. Это было условие, при котором Дан и Адам оставили его в живых. За ним лежит разгромленная рубка. Повсюду на полу окровавленные тела его коллег. Он не может туда смотреть.

Двое детей, спрятавшихся под лестницей на одной из палуб, уснули. Они не замечают, что Дан и Адам скоро закончат все приготовления. Он ломают радиооборудование в спасательных шлюпках и плотах. Выбрасывают сигнальные ракеты за борт. После этого не останется способа покинуть судно или связаться с землей. Весь оставшийся путь до порта Турку «Харизма» пройдет на автопилоте. К этому моменту все находящиеся на судне будут мертвыми или новорожденными, и никто за его пределами не поймет размера катастрофы, пока не станет слишком поздно. Дан вдыхает запахи моря, машинного масла и стали. Думает о Берггрене и его офицерах в рубке, как они, должно быть, жалеют, что не уважали его. Ветер треплет его волосы. Интересно, они продолжат расти? Разве волосы и ногти не растут после смерти? Он смотрит на свои руки и улыбается. До конца этой ночи сотни телефонов и фотоаппаратов наполнятся фотографиями и видео.

Он проследит, чтобы они распространились по миру. Это будет мировая революция.

Пия и Ярно идут по коридорам шестой палубы примерно в центральной части парома. Они кивают друг другу, перед тем как разделиться. Пия идет осматривать левую сторону, Ярно – правую. Они не обнаруживают ничего особенного и идут в кормовую часть.

На капитанском мостике старший штурман слышит движение за спиной. Он оборачивается. Видит, что Берггрен открыл глаза. Он подбегает к нему, опускается на колени. Берггрен подмигивает. Протягивает руку к его лицу, растягивает губы. Стонет от боли. Это больно – родиться заново.

Пия

В длинном коридоре из дверей некоторых кают выглядывают любопытные лица.

– Здесь было ужасно шумно, – рассказывает мужчина с огромными усами.

– Я поняла, – бросает Пия через плечо. – Мы наведем порядок.

Иногда она сама удивляется тому, насколько уверенно звучит ее голос.

Она заходит в один из коротких боковых коридоров. С надеждой смотрит на рацию. Только бы Мики позвонил и сказал… что? Что все на капитанском мостике просто пили кофе одновременно?

Пия заходит в очередной боковой коридор. Он немного больше остальных и расширяется в конце, чтобы дать место лестнице. Отсюда хороший обзор вплоть до правой стороны, совершенно идентичной той, где Пия сейчас. Она ждет, что там появится Ярно. Он машет ей рукой и снова исчезает. Они идут к корме каждый по своей стороне.

Голова болит все сильнее. Но самое неприятное ощущение в придаточных пазухах носа. Пия пытается не думать об опухолях мозга и инсультах.

Одна из дверей неожиданно открывается. В коридор выходит красивая темноволосая женщина примерно одного возраста со старшей дочерью Пии. Она голая, если не считать кружевных трусов розового цвета. На плече татуировка подружки Микки Мауса. Следы рвоты в волосах.

– Мне нужно вызвать уборщика. Кто-то был в моей каюте, и его вырвало.

Пия невольно улыбнулась:

– Вот, значит, как? Очень странно – идти в чужую каюту, чтобы тебя вырвало.

– Я не поняла. Ты, что ли, думаешь, что это была я? – Девица поднимает свои нарисованные тушью линии, заменяющие брови.

– Мне неважно, кто это сделал, – отвечает Пия. – Я только…

– Ты что, думаешь, что лучше других просто потому, что на тебе надета долбаная униформа?

Краем глаза Пия видит Ярно в конце коридора и подзывает его жестом.

– Я могу помочь вызвать уборщика, но сначала я хотела бы знать, кто тут бегал по коридору и стучал во все двери? Нам поступило несколько жалоб.

– Нам поступило несколько жалоб, – передразнивает Пию противным голосом наглая девица. – Это точно не на меня. Я ничего такого не делала.

– Так же точно, как ты непричастна к рвоте, правильно?

Глаза девицы сузились.

– Что, черт возьми, с тобой такое? Тебя что, давно не трахали? И поэтому ты ходишь тут и изображаешь мамашу?

В убежище глубоко запрятанных чувств Пии словно вдруг появилась новая дверь. Или скорее новая яма, даже пропасть, темная и бездонная, и она летит прямиком в нее.

Она вдруг представляет, как убивает эту девицу. Рвет ее на куски. Превращает в жидкую массу это красивое насмехающееся лицо. В голове стучит, будто туда прилила вся ее кровь и она вот-вот взорвется…

Пия встряхнулась. Перед глазами темно. Когда приступ прошел, она видит, что девица ретировалась в каюту. Смотрит на нее испуганно.

– Что с тобой такое? – спрашивает она.

«Я не знаю».

– Пия! – зовет вдруг Ярно. – Пия!