Кровавый круиз

– Готовы? – Дан подкидывает микрофон и ловит после пары кульбитов. Он смотрит на диджея и слегка кивает: – Начинаем!

Свет прожекторов становится ярче. Под ними все жарче и жарче. Дан закрывает глаза. Расставляет широко ноги. Наклоняет голову в сторону. Крепко сжимает в руке микрофон.

Вот уже слышны вступительные аккорды. Эту песню Дан поет как минимум два раза каждый вечер на «Харизме». Однажды он пел ее перед полной слушателей ареной «Глобен» и миллионами телезрителей в финале музыкального конкурса «Мелодифестивален».

Один из пожилых мужчин в зале кашляет. Влажно и с мокротой. Бармен роняет на пол бутылку. Вступают барабаны. Кто-то из публики начинает отбивать такт. Кто-то еще присоединяется. Вступительные аккорды достигают крещендо. Дан подносит микрофон к губам. Открывает глаза и смотрит вперед. Позволяет прожекторам ослепить его.

Пару секунд он ничего не видит, кроме света.

«Как лихорадка в сердце моем, твоя любовь согревает, пылая. Я болен тобой, но не чувствую боль, я горю, в любви облаках витая…»

Дану улыбаются две пожилые дамы. Кто-то шепчется и смеется. Дядька с пивом на животе вдруг просыпается и удивленно озирается вокруг.

«Я хочу лишь тебя и улыбку твою… – продолжает петь Дан, подбираясь к припеву. – Ине может ничто излечить мой недуг… Потому что я счастлив…»

Слова песни высвечиваются на экране телевизора на фоне изображений счастливых пар, которые брызгаются водой на пляжах, качаются на качелях на залитых солнцем лужайках, меряют причудливые шляпы на ярмарках.

– Подпеваем все! Я знаю, что вы можете!

Несколько гостей слушаются и орут слова песни, которая принесла миллионы гомику, который ее написал. Этот мелкий лысый засранец хвастался впоследствии, что потратил на текст всего четверть часа. Дан двадцать лет потом в поте лица пел ее десятки тысяч раз на корпоративных праздниках, в «голубых» клубах, на площадях маленьких городов, и у него нет даже сберегательного счета.

«Мне не нужен врач, не хочу рецепт, не желаю я излечиться. Я, наверно, безумен, но я так рад, что горит лихорадкой сердце. Я горю, держа твою руку в своей…»

Новый куплет, припев, высокая нота и снова припев, пока песня наконец не заканчивается, и Дан, широко улыбаясь, кланяется в пояс. Пожилые зрители осторожно аплодируют.

– Как здорово! Спасибо! Если кто-то хочет продолжения, мой диск можно купить в баре или в магазине беспошлинной торговли!

До окончания смены еще целых пять часов. Дан смотрит на диджея, тот ему устало кивает.

– А теперь, я думаю, пора уже сделать Юхану первый заказ. Кто тот смельчак, что первым выйдет на сцену?

К сцене, переваливаясь, идет древняя толстуха в обтягивающей одежде, она похожа на динозавра из «Парка Юрского периода»[7]. Она нервно улыбается Дану, когда он подает ей руку и помогает взойти на сцену.

– Добрый вечер. – Дан изображает максимальный энтузиазм. – Как зовут молодую девушку?

В зале раздаются смешки.

– Биргитта, – тихо говорит толстуха на певучем диалекте провинции Даларна. – Биргитта Гудмундссон.

– И откуда к нам пожаловала Биргитта?

Толстуха нервничает. Очевидно, что она так волнуется, что почти не слышит Дана. Он уже готов был повторить вопрос, когда она наконец ответила:

– Из Грюксбу.

– Говорят, это прекрасное место.

Поразительно, но толстуха, кажется, не замечает иронии. Где, черт возьми, это Грюксбу находится?

Толстуха краснеет в тон своего темно-красного платья. Дан почти что чувствует, как горят ее щеки.

– Да, хорошее место. Мы все довольны. Это точно.

– Вы хотели бы спеть для кого-то особенного?

– Да, для мужа.

Биргитта светится, когда смотрит на скрюченного, тощего старичка в рубашке и жилете. Старичок тоже выглядит счастливым, глядя на нее. Интересно, он такой недокормленный, потому что вся еда в доме достается Биргитте?

– Что бы вы хотели для него исполнить?

– «Я дарю тебе мое утро» Фреда Окерстрёма. У нас много воспоминаний связано с этой песней.

– Вы давно женаты?

– Сорок лет, – гордо отвечает Биргитта. – Мы отмечаем здесь рубиновую свадьбу.

– Как же это замечательно! Я думаю, что Биргитта и ее счастливый супруг заслуживают аплодисментов.

Биргитта нервно смеется, слушая овацию. Дан не может не заметить, что пожилой паре публика аплодирует с гораздо большим энтузиазмом, чем ему.

Марианна