Кровавый Дунай

— Принимай, Володя! Иржи, бери чарку. Оскоромимся… Мало ли, сейчас мина рванёт у нас под брюхом, а мы даже и не попробовали палинку старика Томека…

— Типун вам на язык, товарищ капитан! — С этими словами Котёночкин поставил поднос на крышу рубки. Савушкин первым махнул свою чарку — палинка зашла мягко, почти как вода, но через несколько секунд зажгла настоящий огонь внутри. Самое то для такой погоды, подумал капитан…

— Старшина, а где такие чарки взял?

— Да тут, на камбузе. Тут всэ е, и посуда, и кастрюли, и сковороды, и сотейники… Хочь роту можно накормить!

Лейтенант, выпив свою палинку — выдохнул, и, оглядев реку — произнёс:

— А ведь в Будапешт мы к полуночи где-то придём, или даже ещё позже…

— И что? — спросил Савушкин.

— Там мосты. Опоры. Вероятно движение судов. Вряд ли можно будет фонари использовать…

Капитан задумался. А ведь заместитель прав…

— Иржи, как ты думаешь, в Будапешт нам стоит ночью входить? Или лучше днем?

Словак покачал головой.

— В Будапеште йе сем мостов. Два вельке островы. Не сом вельми добры капитан. Лепше цез день…

Савушкин кивнул.

— Значит, так и сделаем. От Комарома до Чепеля где-то сто сорок километров, тридцать пять мы уже прошли. То есть к сумеркам мы окажемся… — командир разведчиков достал из планшета карту, глянул, что-то прикинул, и продолжил: — Где-то в районе Дунакеси. Или… Погоди-ка… Смотри, Володя, — Капитан указал на карту: — За Вышеградом Дунай разделяется на два гирла, посередь которых остров Сентендре. Если мы пойдём по малому гирлу, что правее — вряд ли наткнемся на мины. На карте там указаны глубины в три метра, не думаю, что американцы туда свои железяки кидали, на таких глубинах они не успеют на боевой взвод стать. Мы по этому гирлу пройдём, хоронясь, и у островка Лупа заночуем. Как тебе такая мысль?

— Обнаружат нас мадьяры. Штатские или военные — по-любому. Ширина этого гирла — всего сорок-пятьдесят метров…

— Согласен, есть риск. Но вряд ли наше появление вызовет тревогу. С запада идём… Иржи, ты как считаешь?

Словак пожал плечами.

— Маме мадьярску влайку… флаг. Я вем морзеовку. Могу працовать на ратьер[9], — и рулевой кивнул на фонарь с ручкой, установленный на крыше рубки.

— И что ты будешь отвечать, если нас с берега или с мадьярского корабля запросят опознавательные?

Иржи улыбнулся.

— Зопакуем… ответим всетко, на цо опытаю. В таком почаси… в такой погоде ай так ниц не похопья… Не поймут!

— Ты просто повторишь их сигналы, я правильно понял?

Словак кивнул.

— Так.

— Хорошо. Значит, так и поступим. Ну а если что — у нас тут четыре пулемёта. Не дай Бог, конечно…

— Товарищ капитан, Эстергом! — произнёс лейтенант и указал на едва виднеющийся в ветреном дождливом сумраке величественный собор на правом берегу Дуная.

— Ого! — Только и промолвил Савушкин. Сооружение, построенное на прибрежной скале, действительно внушало уважение. Но долго наслаждаться видами им не довелось — с моста требовательно замигал зелеными вспышками сторожевой фонарь.

— Вот черти…, И погода им не указ… — Проворчал Савушкин и, повернувшись к Иржи, произнёс: — Ну что, давай, Юра, ответь им!

Словак кивнул, взялся за рукоять ратьера и принялся энергично отвечать неизвестным на мосту. Видимо, его сигналы их полностью удовлетворили — фонарь на мосту погас, и «Гизелла» благополучно проследовала по своему маршруту.

Как только катер разведчиков удалился от моста на дистанцию в триста метров — Савушкин не преминул полюбопытствовать:

— Что они запрашивали и что ты им ответил?

Словак пожал плечами.

— Что обично. Они запытали, кто мы и куда идём. Я сказал — лодка «Гизелла», идём Будапешт.

Котёночкин удивлённо произнёс:

— И всё?

Иржи кивнул.

— Всё. Ето мадьяри, мы — мадьярска лодка. У нас мадьярска влайка и экипа… Ми ответили мадьярски… Что есчо?

Лейтенант улыбнулся.

— Логично.

Савушкин добавил:

— Ты понял? Просто говорить правду — и дело в шляпе! — И уже словаку: — Иржи, так и отвечай в следующий раз!

Рулевой молча кивнул.

— Товарищ капитан, Вышеград по курсу. За ним надо будет направо свернуть… — вполголоса произнёс Котёночкин.

— Добро. Иржи, давай потихоньку правую сторону фарватера принимай, через триста метров надо будет уйти в малое гирло Дуная.

Словак молча кивнул и начал понемногу доворачивать руль. Тут Савушкин, прислушавшись, тревожно бросил лейтенанту:

— Володя, а ну-ка послухай небо…

Лейтенант вслушался и через минуту произнёс неуверенно:

— Вроде моторы… Высоко, тысяч семь-восемь… Два или три самолёта. Километрах в десяти на юг.

Савушкин кивнул.

— Значит, не показалось…

— Чьи это могут быть самолёты?

— Чёрт их знает… Но ничего хорошего ждать нам от них не стоит. — Осмотрев реку, капитан бросил словаку: — Иржи, вход в гирло. Поворачиваем!

Когда до устья малого гирла Дуная осталось метров двести — Котёночкин тревожно доложил:

— На мысу вижу зенитную батарею. Шесть тяжёлых орудий в капонирах. Расчеты суетятся. Похоже, будут стрелять.

Савушкин пожал плечами.

— Куда? Видимость — пятьсот метров по горизонтали. В белый свет?

— А если это постановщики мин? Там, наверху? Зенитки помешают им сбросить груз.