Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным

В истории «кровавых земель» «Операция Барбаросса» обозначает начало третьего периода. Во время первого (1933–1938) почти все массовые уничтожения проводил Советский Союз; во время второго, в течение немецко-советского альянса (1939–1941) уничтожения проводились совместно. С 1941-го по 1945 годы почти за все политические убийства были ответственны немцы.

Переход к каждой новой стадии вызывает вопрос. При переходе от первой стадии ко второй он звучал так: как могла советская власть заключить альянс с нацистами? При переходе со второй на третью стадию – так: почему немцы нарушили альянс? Европа Молотова-Риббентропа, о которой договорились Москва и Берлин в 1939–1941 годах, означала оккупацию или потерю территории для Бельгии, Дании, Эстонии, Финляндии, Франции, Латвии, Литвы, Люксембурга, Нидерландов, Норвегии, Польши и Румынии. Она также означала депортации и массовые расстрелы граждан Польши, Румынии и стран Балтии. Но для Советского Союза и нацистской Германии она означала плодотворное экономическое сотрудничество, военные победы и экспансию за счет этих стран. Что такого было в нацистской и советской системах, что позволяло взаимовыгодное сотрудничество в период с 1939-го по 1941 год, а также допустило и самую разрушительную войну в истории человечества в период с 1941-го по 1945 год?

Очень часто вопрос 1941 года рассматривают более абстрактно, как вопрос европейской цивилизации. В некоторых концепциях немецкая (и советская) политика уничтожения – это кульминация современности, которая будто бы началась тогда, когда идеи Просвещения о разуме в политике стали использоваться на практике во время Французской революции и наполеоновских войн. Но такое понимание современности не объясняет катастрофу 1941 года, по крайней мере – не напрямую. Оба режима отвергали оптимизм Просвещения, состоящий в том, что социальный прогресс придет вслед за победным маршем науки через мир природы). И Гитлер, и Сталин принимали дарвиновскую модель конца ХІХ века: прогресс возможен, но только как результат жестокой борьбы между расами или классами. Поэтому было законно уничтожить просвещенный класс Польши (сталинизм) или искусственно образованные прослойки польских недочеловеков (национал-социализм). До тех пор идеология как нацистской Германии, так и Советского Союза допускала компромисс, который состоял в захвате Польши. Союзничество позволяло им разрушить плоды европейского Просвещения в Польше, уничтожив большую часть польского просвещенного класса. Оно позволило Советскому Союзу расширить свою версию равенства, а нацистской Германии – навязать расовую схему десяти миллионам человек, особенно наглядно через сегрегацию евреев в гетто до принятия какого-то «окончательного решения». Можно считать, что нацистская Германия и Советский Союз представляли собой два примера современности, которые излучали ненависть по отношению к третьему – польскому. Но оба они были очень далеки от того, чтобы представлять собой современность как таковую[317].

Ответ на вопрос о 1941 годе меньше касается интеллектуального наследия Просвещения и больше – возможностей империализма, меньше – Парижа и больше – Лондона. И Гитлер, и Сталин противостояли двум главным наследиям британского ХІХ века: империализму как организационному принципу мировой политики и нерушимой власти Британской империи на море. Гитлер, не в силах соперничать с Британией на океанских просторах, видел Восточную Европу созревшей для новой сухопутной империи. Восток не был полной tabula rasa: Советское государство и все, чего оно достигло, нужно было убрать. И тогда это был бы, как сказал Гитлер в июле 1941 года, «Эдемский сад». Британская империя занимала все помыслы предшественника Сталина, Ленина, который верил, что империализм искусственно подпитывает капитализм. Для Сталина как преемника Ленина сложность состояла в том, чтобы защищать родину социализма, Советский Союз, от мира, в котором и империализм, и капитализм упорно продолжали свое существование. Сталин сделал уступку империалистическому миру задолго до того, как Гитлер пришел к власти: если империализм продолжает существовать, то социализм будет воплощен не через мировую революцию, а через Советское государство. После этого идеологического компромисса («социализм в отдельно взятой стране») альянс Сталина с Гитлером был всего лишь деталью. В конце концов, если твоя страна – крепость добра, окруженная миром зла, любой компромисс оправдан и ни один из них ничем не хуже других. Сталин заявил, что альянс с Германией служит советским интересам. Он ожидал, что этот альянс закончится в какой-то момент, но не в 1941 году[318].