Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным

Дебаты вокруг модернизации были прежде всего дуэлью между Троцким и Сталиным. Из всех соратников Ленина Троцкий был самым образованным, однако во главе партийной бюрократии в качестве генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза (большевиков) поставили Сталина. Умение контролировать кадры и прагматичность Сталина на собраниях комитета способствовали его продвижению наверх. Он не блистал во время теоретических прений, но знал, как собрать коалицию. Внутри Политбюро он сначала примкнул к тем, кто выступал за более медленный путь экономических преобразований, и избавлялся от тех, чьи взгляды были более радикальными. Затем он сам встал на более радикальную позицию и избавился от прежних союзников. К концу 1927 года его бывшие левые противники (Лев Троцкий, Григорий Зиновьев и Лев Каменев) были изгнаны из партии. К концу 1929 года Сталин придерживался политики своих уничтоженных противников и избавился от своего главного правого союзника, Николая Бухарина. Бухарин, как и Зиновьев с Каменевым, остался в Советском Союзе, но лишился былой власти. Сталин нашел верных сторонников в Политбюро, в частности Лазаря Кагановича и Вячеслава Молотова; Троцкий же уехал за границу.

Будучи искусным в определении советской политики, Сталин, однако, теперь должен был обеспечить выполнение обещаний. В 1928 году в рамках плана первой пятилетки Сталин предложил изъять сельскохозяйственные земли, заставить крестьян обрабатывать их посменно под контролем государства и считать урожай государственной собственностью. Это была политика «коллективизации». Земля, техника и люди теперь принадлежали колхозу – большому образованию, которое, как предполагалось, должно было работать эффективнее. Колхозы создавались вокруг машинно-тракторных станций, которые распределяли современную технику и в которых жили политические агитаторы. Коллективизация позволяла государству контролировать сельхозпродукцию, то есть кормить рабочих и тем самым обеспечивать себе их поддержку, а также экспортировать эту продукцию в другие страны и зарабатывать твердую валюту для инвестиций в промышленность.

Дабы представить коллективизацию как неизбежность, Сталину пришлось ослабить свободный рынок и заменить его государственным планированием. Каганович, соратник Сталина, заявил в июле 1928 года, что крестьяне подняли «хлебный бунт» и единственный выход из ситуации – реквизиция всего урожая. Узнав об этом, крестьяне урожай продавать не стали, а спрятали. Так рынок стал еще более ненадежным, хотя виной этому было само государство. Тогда у Сталина появилась возможность заявить, и он это сделал, что основополагающей проблемой является рынок и что государство должно контролировать запасы продовольствия.

Начало Великой депрессии, казалось, подтверждало правоту Сталина насчет ненадежности рынка. В «черный четверг» 29 октября 1929 года обрушился американский фондовый рынок, а 7 ноября 1929 года, в двенадцатую годовщину большевистской революции, Сталин обозначил социалистическую альтернативу рынку, которую его политика вскоре воплотит в Советском Союзе. Он пообещал, что 1930 год будет «годом великих перемен», когда коллективизация принесет стабильность и процветание. Старое село прекратит существование, тогда можно будет завершить революцию в больших городах, где пролетариат разрастется за счет продовольствия, производимого усмиренным крестьянством. Эти рабочие создадут первое в истории социалистическое общество и могучее государство, способное защитить себя от внешних врагов. Представляя свое видение модернизации, Сталин вместе с тем заявлял о своем праве на власть.

Пока Сталин трудился, Гитлер вдохновлял. Пока Сталин институционализировал революцию и обеспечивал себе место на верхушке однопартийного государства, Гитлер делал политическую карьеру, отвергая институты власти. От многолетней подпольной работы во времена Российской империи большевики унаследовали принцип «обсудить и подчиниться». У национал-социалистов (нацистов) не было никаких значимых традиций подчинения или конспиративной работы. Нацисты, как и большевики, отрицали демократию, но во имя Лидера, который лучше всех мог выразить волю расы, а не во имя Партии, которая понимала предписания истории. Мировой порядок был устроен не капиталистами-империалистами, как считали большевики, а скорее евреями-заговорщиками. Проблема современного общества состояла не в том, что накопление собственности приводит к господству класса; проблема состояла в том, что евреи контролировали и финансовый капитализм, и коммунизм, то есть и Америку, и Великобританию, и Советский Союз. Коммунизм был всего лишь еврейской сказочкой о невозможном равенстве, придуманной для того, чтобы поработить наивных европейцев. Ответом на бессердечный еврейский капитализм и коммунизм мог быть только национальный социализм, означавший справедливость для немцев за счет других народов.