Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным

Чапски передал Рейхману рапорт, в котором описывались известные передвижения тысяч пропавших офицеров. Рейхман как будто прочитал его от начала до конца, проводя карандашом по каждой строчке, но не делая никаких пометок. Затем он произнес несколько уклончивых фраз и пообещал позвонить Чапскому в гостиницу, когда сам ознакомится с вопросом. Однажды около полуночи зазвонил телефон. Это был Рейхман, он сказал, что должен покинуть город по спешному делу. У него не было новой информации. Он дал Чапскому несколько имен других чиновников, с которыми можно будет поговорить; они все уже получали запрос от польского правительства. Чапски даже теперь не заподозрил правды о том, что все пропавшие офицеры были убиты. Но он понял, что от него что-то скрывают, и решил уехать из Москвы[314].

На следующий день, возвращаясь в гостиничный номер, Чапски ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Уставший от внимания, которое вызывает форма польского офицера в советской столице, он не придал этому значения. Возле гостиничного лифта к нему подошел пожилой еврей: «Вы польский офицер?» Еврей был родом из Польши, но тридцать лет не посещал Родину и хотел снова ее увидеть. «Тогда я смогу умереть без сожалений», – сказал он. Чапски без раздумий пригласил мужчину к себе в номер с намерением дать ему выпуск журнала, издаваемого польским посольством, с фотографией Варшавы на первой странице – Варшавы, которая была столицей Польши и центром еврейской жизни, локусом двух цивилизаций и местом их встречи. Дворцовая площадь была разрушена. Это была Варшава после немецкой бомбежки. Компаньон Чапского сполз со стула на пол, склонил голову и зарыдал. Когда еврейский господин ушел, Чапски и сам заплакал. После одиночества и лживости официальной Москвы единственный момент человеческого контакта все для него изменил. Он вспоминал: «Глаза бедного еврея спасли меня от бездны неверия и полного отчаяния»[315].

Печаль, разделенная двумя мужчинами, была вызвана недавними событиями – совместной немецко-советской оккупацией Польши. Вместе, начиная с сентября 1939 года и до июня 1941 года, тогда еще будучи союзниками, советское и немецкое государства уничтожили почти двести тысяч и депортировали около миллиона польских граждан. Поляков выслали в ГУЛАГ и Аушвиц, где десятки тысяч погибнут в течение последующих месяцев и лет. Польские евреи при немецкой оккупации были загнаны в гетто, ожидая в неизвестности решения своей судьбы. Десятки тысяч польских евреев умерли от голода и болезней.

Особую рану нанес замысел (как Москвы, так и Берлина) обезглавить польское общество, сделать из поляков покладистую массу, которой можно управлять, а не руководить. Ганс Франк, цитируя Гитлера, обозначил свою работу как истребление «руководящих элементов» Польши. Офицеры НКВД довели свое задание до логического экстрима, изучая выпуск польского издания «Кто есть кто» для отбора жертв. Это была атака на саму концепцию современности, на социальное воплощение идеалов Просвещения в этой части света. В Восточной Европе гордостью общества была интеллигенция, образованный класс, который принимал на себя роль лидера нации, особенно во время периодов безгосударственности и трудностей, и сохранял национальную культуру в своих записях, выступлениях и поведении. В немецком языке было такое же слово с точно таким же значением; Гитлер дал довольно четкое указание «уничтожить польскую интеллигенцию». Главный следователь в Козельске говорил о «противоположных философиях»; один из немецких следователей в ходе «Акции АВ» приказал убить пожилого мужчину за проявление «польского мышления». Считалось, что именно эта интеллигенция воплощает эту цивилизацию и демонстрирует особый способ мышления[316].

Массовое уничтожение двумя оккупационными режимами было трагическим знаком того, что польская интеллигенция выполнила свою историческую миссию.

Раздел 5. Экономика апокалипсиса

День 22 июня 1941 года – один из самых значимых в истории Европы. Немецкое вторжение в Советский Союз, под кодовым названием «Операция Барбаросса», которое началось в тот день, было чем-то существенно большим, чем неожиданное нападение, изменение альянса или новая стадия войны, – оно было началом катастрофы, не поддающейся описанию. Вермахт (и его союзники) в ходе борьбы с Красной армией уничтожили более десяти миллионов солдат и почти столько же гражданского населения, которое погибло, либо спасаясь бегством, либо от голода и болезней, вызванных войной на Восточном фронте. В течение этой восточной войны немцы также намеренно уничтожили около десяти миллионов человек, включая более пяти миллионов евреев и более трех миллионов военнопленных.

В истории «кровавых земель» «Операция Барбаросса» обозначает начало третьего периода. Во время первого (1933–1938) почти все массовые уничтожения проводил Советский Союз; во время второго, в течение немецко-советского альянса (1939–1941) уничтожения проводились совместно. С 1941-го по 1945 годы почти за все политические убийства были ответственны немцы.