Кровавые тени (ЛП)

— Я преуспеваю в погоне, — сказала она.

— Не так сильно, как ты преуспеваешь в страхе. Или, может быть, именно я являюсь для тебя мощным афродизиаком.

Она резко выдохнула, чувствуя, что краснеет.

— Поверь мне, это чисто бизнес, Кейн. Хотя я уверена, что это ещё один удар по твоему самолюбию.

Он снова улыбнулся, его взгляд был невозмутимо навязчивым.

— Я слышал твои неглубокие вдохи, когда прижимал тебя к стене. Почувствовал, как ты вздрогнула, когда я расстегнул твой ремень.

— Отвращение делает это со мной.

— Ты такая неубедительная, — сказал он, неспешно изучая её взглядом. — Но думаю, что для кого-то вроде тебя отрицание это безопасный вариант.

Его глаза снова остановились прямо на ней, их интенсивность заставила её желудок перевернуться.

— Гораздо безопаснее, чем впускать меня.

— Ну, ты всё знаешь об отрицании, не так ли, Кейн? Почему бы тебе не побыть большим мальчиком и не признаться в том, что ты сделал? Если только ты не боишься последствий?

— Такая горячность. Я собираюсь найти этому хорошее применение. Думаю, что слишком много ночей, проведённых в одиночестве перед телевизором, сделали Кейтлин очень напряжённой и раздражённой девушкой. У такой хорошенькой девушки, как ты, я бы ожидал увидеть несколько друзей-мужчин. По крайней мере, одна или две связи на одну ночь.

Замечание «пустая кровать», повисшее в воздухе, было достаточно тревожным, но ей удалось отмахнуться от него как от случайной насмешки. Эти замечания были слишком близки к истине, чтобы быть случайными. Он бывал в Лоутауне. Он нашёл, где она жила. Или он хотел, чтобы она в это поверила. Её сердце бешено колотилось при мысли о том, что он наблюдает за ней — удары страха, удары непростительного возбуждения, когда она пыталась не дрогнуть под опытным обольстительным взглядом его глаз.

— Тебя интересует моя личная жизнь, не так ли, Кейн?

— Ты достаточно долго копаешься в чьих-то делах, и они начнут замечать тебя, Кейтлин.

— Ты знал, что мы придём за тобой?

— Я много чего знаю.

— За исключением булавок с болиголовом в рукоятках пистолетов.

— Как я и сказал, ты сжульничала. Но я прощу тебе это.

— А я дам тебе кое-какой совет: не недооценивай меня, Кейн. Какой бы трюк ты ни провернул сегодня вечером с Ислой, я его расколю. И в следующий раз, когда я приведу тебя сюда, я буду той, кто прочитает тебя. Тогда-то мы и посмотрим, насколько ловко ты умеешь блокировать.

— И кто теперь угрожает?

В его глазах мелькнуло предупреждение.

— Сделаешь это ещё раз, Кейтлин, и я перестану быть милым с тобой.

Она пододвинула к нему бумаги, сунула ручку.

— Я не боюсь тебя, Кейн.

Он взял ручку, самодовольная улыбка изогнула уголки его соблазнительных губ.

— Ври сколько хочешь, Кейтлин, — сказал он, подписывая бумаги и возвращая их ей. — Но мы оба знаем, что ты знаешь, кто я такой. Так же, как и оба знаем, что ты никогда больше не вернёшь меня сюда. Так что, если ты хочешь прочитать меня, — сказал он, откидываясь назад, поднимая запястья, его взгляд с вызовом встретился с её глазами, — давай посмотрим, чего ты можешь.

Паника и шок захлестнули её. Если он уличал её в блефе, то вёл очень опасную игру.

Кейн Мэллой был кем угодно, но глупость и беспечность определенно явно не входили в список его черт. Он был либо на сто процентов убеждён, что она потерпит неудачу, либо на сто процентов убеждён, что она откажется. Потому что они оба знали, что если она что-нибудь увидит, даже заявит, что что-то увидела, тот факт, что он вызвался добровольно, означал бы, что они могли бы возобновить задержание.

Её инстинктом было вывести из равновесия эту неотразимую самоуверенность. Но всё было не так просто. Чтение теней было интимным актом — близость, которую оно требовало, длительность прикосновения, которого оно требовало, постоянный проникающий зрительный контакт. Даже если бы она смогла проникнуть в него, преодолеть те барьеры, которые он использовал с Ислой, это не было бы быстро и отнюдь нелегко. А отсутствие сдерживающего кресла, протокола, других людей в комнате лишь усугубит интимность.

Сама мысль об этом приводила её в ужас.

Там, в коридоре, у неё, по крайней мере, был адреналин, виноватый в её реакции на него. Как её тело воспламенилось от его близости, наслаждаясь его опьяняющим ароматом мускуса и специй. Как, когда он прижимал её к стене, его губы были соблазнительно близко к её губам, всё, о чём она могла думать, это о том, как будет ощущаться его поцелуй — будет ли он чувственно раздвигать её губы или сломит её силой.

Но теперь, когда его пристальный взгляд задержался на ней, она знала, что это не имело никакого отношения к адреналину. И снова поставить себя в такое положение было бы не только проверкой её самоконтроля, это могло бы показать ему, насколько она уязвима.

Но те, кто находился за двусторонним зеркалом, этого не знали. И она не могла позволить им узнать. Если она откажет Кейну, откажется от неожиданной, но прекрасной возможности, все захотят знать причину.

У Кейтлин не было выбора.