Кровавобородый (СИ)

Избранный править есть лучший, и лучшее ему полагается: прекраснейшие чертоги, богатые одежды, драгоценности, почтение и повиновение других. Но самородок, что огранкой позже обратится в искрящийся самоцвет, еще не горит и не ярок. Так же и тот, кто со следующим рассветом станет Королем, приходит на торжество своего преображения не в драгоценных одеждах, не в каменьях и злате. Роскошь лишь оправа. Вложить в нее владыка должен только самого себя. Ныне Балин стал государем Морийского царства, но нам было не до церемоний и пиров.

Не как тогда".

***

Хоть народ гномов не был многочисленен, Создателю все ж таки было изрядно за кем присматривать, и никто, даже вожди и герои, не мнили себя в большем праве на его внимание. Однако коронация была делом важным, и потому никто не сомневался, что в сей день взор Махала устремлен будет на Эребор, а значит что бы ни случилось сегодня — все несет в себе особый смысл и случается неспроста. Кили казалось, он чувствует на себе этот взгляд, сквозь камень великого тронного зала, сквозь холодный воздух и грубую простую рубаху, сквозь кожу и плоть. Медленно шагая меж рядами знакомых, друзей, чужих, Кили не смотрел по сторонам, но все равно взгляд его мотыльком в огонь рвануло к ней. Она стояла в глубине зала, в свите владыки Трандуила, далеко. Он не ждал ее увидеть и теперь не понял даже, рад ли этому, ничего больше не понимал и только ощутил с внезапным ужасом, как мокрым жаром обожгло глаза. Он отвернулся и больше не отводил взгляда от трона впереди, от ступеней, к нему ведущих.

На первой лежал уголь, каменное яйцо, рождающее пламя. В мягкую пыль он рассыпался между ладонями Кили, измазав их черными живыми тенями. Руки короля — никогда не холеные руки бездельника.

Со второй ступени он поднял меч — король всегда воин, всегда защитник. Голова от наклона закружилась, темнота на мгновение залила глаза, но он выпрямился и шагнул дальше.

На третьей, последней ступени лежала корона. Серебряные крылья вкованых в венец воронов опалили холодом его лоб, и больная судорога пробежала по телу, внезапной слабостью ударив под колени. Создатель сам того хотел, твердил Кили про себя, сам выбрал его для этого, а значит он справится, выдержит, все делает верно.

У самого подножия трона — выше, чем даже корона — символом единства в скорби и радости стоял кубок, полный вина с травами и медом, крепкого, красного. Кили поднял его во здравие живых и в память о мертвых. Делая глоток, он поперхнулся, и вино красным измазало ему губы и подбородок. Он не знал еще, каким прозвищем будущее назовет его, а когда впервые услышал его, вспомнил этот миг и подумал, что то было знамение.

***

Далеко, на самом дне праздничной толпы, Тауриэль смотрела, как он уходит в то будущее, куда ее уже не звал, и прошлое протестующими ладонями закрывало ей глаза. Сотни лет она словно себя не знала, жила в темноте, наугад, и слишком далеко были другие, чтобы она могла столкнуться с ними хотя бы случайно и что-то увидеть, ощутить. Леголас был ближе других, но он не шел к ней навстречу, он ждал, и она ждала тоже - два деревца по разным берегам реки, смотрят друг на друга, а ветви тянут к небу…

«Ты не обыщешь меня?», неведомые руны на переливчатом камне, незнакомое горячее внимание в его глазах, когда он ее слушал, - он заставал ее врасплох, и соприкосновение с ним рассыпало искры в ее уютной темноте, в ее крепком, надежном неведении. И она видела, и сделать шаг переставало быть страшно. Она долго не делала этот шаг, не решалась, а он все равно ее звал, и случилось то, что и должно было - из искр загорелся пожар.

Она вспомнила бой на Вороньей высоте, их отчаянные попытки дотянуться друг до друга сквозь стиснувшие им руки челюсти смерти, и то, как она поцеловала его, зная, что он не почувствует, но слишком хотела почувствовать сама. Как ощутила в нем жизнь и сама ожила, надеясь, не сомневаясь больше - и как все вдруг кончилось, как он молчал, а она уходила. Тогда она отчаялась, но сейчас, когда слитным гулом сотни голосов взлетели под каменные своды Эребора, приветствуя короля, в ней поднималась и крепла не знакомая прежде решимость.

Она полюбила его, потому что он не дал ей выбора - так может быть, теперь ее черед сделать то же?

Часть 2

Дел было много, спасительно много.