Кровавая работа

– Да, но в самом конце, когда я понял, что все пропало, я страшно расстроился. И спросил тебя: «Что-нибудь еще?» Ты отрицательно покачала головой. Я спросил снова: «Ты уверена?» – и ты снова покачала головой. Заговорив с тобой вслух, я нарушил собственное правило. Но Нун-то этого не должен был знать, и должен был отвечать на заданные вслух вопросы! Если бы он действительно находился в состоянии транса, он бы стал отвечать, потому что не знал, что они были обращены к тебе. Но он на эти вопросы не ответил. Значит, он контролировал ситуацию. И по интонации или направлению звука понял, что я говорю с тобой. А это полный абсурд при условии, что он находился в трансе. Ведь он

6 No one (англ.) означает «ни один» или «никто». Так же пишется и вымышленная фамилия преступника.

должен был отвечать на каждый мой вопрос, если только я явно не обращался к другому лицу. А твоего имени я не произносил.

– Он притворялся! – воскликнула Джей.

– Так и есть. А если он все время притворялся, следовательно, все его ответы – чушь собачья. Это уже было начало игры, в которой он решил подставить меня. Я сравнивал две видеозаписи – убийство Корделла и явление Доброго Самаритянина в магазине. У меня есть фотокопии кадров. Джеймс Нун и Добрый Самаритянин – один и тот же человек. Стрелок. Убийца.

Уинстон обхватила голову руками, ей было необходимо присесть. Она опустилась на раскладушку.

– Хочешь, садись сюда, – сказал Маккалеб, поднимаясь с кресла.

– Я хочу отдохнуть, но не здесь. Нам надо возвращаться, Терри. Я позвоню капитану Хитченсу и всем остальным, в полицию Лос-Анджелеса и ФБР. Надо срочно объявить Нуна в розыск.

Маккалеб понял, что Джей так и не поняла его открытие до конца.

– Ты меня слушаешь? Нуна не существует. Это – Никто.

– Я не понимаю.

– Само имя. Вдумайся, это ведь значит «ни один». Никто. И все это было у нас под носом.

Схватившись за голову, Маккалеб рухнул на кресло:

– Господи! Как я смогу жить с этим?.. Уинстон положила руку ему на плечо:

– Перестань, Терри. Заставь себя не думать об этом. Пойдем скорее к машине. Я вызову группу криминалистов, возможно, они обнаружат отпечатки пальцев для установления личности.

Маккалеб поднялся, обошел стол и направился к двери. Потом сказал, не глядя на Уинстон:

– За все годы, что я гоняюсь за ним, он не оставил ни одного отпечатка. Сомневаюсь, что нам повезет.

Через два часа Маккалеб сидел в «таурусе» Локриджа, припаркованном у заградительных желтых лент вокруг гаража на Атолл-авеню. В сотне метров от машины десятки полицейских, следователей и криминалистов суетились внутри и вокруг ярко освещенного логова Нуна. Некоторых Маккалеб узнал – они вместе работали по делу Кодового Убийцы. Там было несколько видеоспециалистов, компьютерщиков, а также с десяток полицейских в форме.

Как всегда, подумал Терри, бабочки слетаются на свет. Впервые он смотрел на это деловое копошение со стороны. Мысли его были заняты другим. Он думал о Грасиэле и Реймонде. И о Нуне. Он не мог отвлечься от мыслей об этом человеке. Не так давно он находился с ним в одной комнате. Совсем близко.

Маккалебу хотелось выпить. Но он знал, что виски прикончит его на месте. Это все равно что приставить ко лбу пистолет. Кроме того, Терри был уверен, что, несмотря на всю боль, которую он испытывал сейчас, он не позволит себе умереть, он не доставит такого удовольствия Нуну. Он будет жить.

Маккалеб не заметил, как к его машине подошли трое мужчин. Включив фары, он увидел, что это были Невинс, Улиг и Арранго. Терри выключил фары. Невинс открыл дверцу и уселся на переднее сиденье рядом с Маккале-бом, а Улиг с Арранго сели сзади.

– У тебя обогреватель работает? – спросил Невинс. – На улице дубак.

Маккалеб завел двигатель, но печку включать не стал, дожидаясь, когда двигатель немного нагреется. В зеркало заднего обозрения он посмотрел на Арранго. В темноте не было видно, грызет ли тот зубочистку.

– А где Уолтерс? – спросил Терри.

– Занят.

– Короче, – начал Невинс. – Мы, в общем, пришли, чтобы сказать, что ошиблись насчет тебя, Маккалеб. Извини нас. Кажется, это действительно Нун. Ты поработал что надо, Маккалеб.

Маккалеб лишь кивнул. Их извинения ему не требовались. Они не имели никакого значения сейчас, когда выяснилось, что продолжать жить, не меняя ничего, ему сложнее. Ему было бы легче, если бы его самого обвинили в убийстве, чем жить с сознанием того, что кто-то убил ради него.

– Мы знаем, что у тебя была тяжелая ночь, и не хотим тебя задерживать. Мы подумали, может, ты вкратце набросаешь нам картину преступления, а завтра сделаешь официальное заявление по этому делу. Что скажешь?

– Идет. Но официальное заявление я сделаю Уинстон, а не вам, ребята.

– Все правильно, тебя можно понять, – произнес Невинс. – Но сейчас, неофициально, может, поделишься с нами соображениями насчет того, как все это закручено?

Маккалеб наклонился и включил печку. Помолчав и собравшись с мыслями, он начал говорить: