Кровавая одержимость

Если бы принц Джейдон не попросил пощады, не осталось бы ни одной души, которую можно было бы спасти. Но он попросил. И такова была цена — возвращать темных проклятию, как искупление. Правильно или нет, справедливо или преступно, это было неважно. Пролитая кровь требовала новой крови в качестве мести. Если проклятие не могло получить ребенка, то оно переходило на отца и пытало уже его.

Другого пути просто не оставалось.

Тем не менее, на протяжении многих веков несколько мужчин пытались это обойти. Они отдавали свои жизни, чтобы сохранить обоих сыновей, оставляя после себя лишь скорбящих вдов, которые впоследствии умирали от разбитых сердец, оплакивая своих бессмертных супругов. Или хуже. Эти вдовы продолжали жить лишь для того, чтобы вырастить темных сыновей, которых, в конечном счете, приходилось выслеживать и уничтожать, когда те становились старше. С тех пор Наполеан принял закон, запрещающий подобную практику.

Темные близнецы являлись злом по своей сути.

Жестокие чудовища без совести и души, они охотились на слабых и сильных, молодых и старых… на вампиров и людей.

— Ты не можешь испытывать угрызений совести из-за темного близнеца, — объяснил Наполеан. — Он не тот, кем кажется.

В ее глазах было сомнение, но она продолжала молча слушать.

Наполеан подбирал слова, пытаясь объяснить получше.

— В протестантской религии людей существует понятие врага бога — злого существа, которое жаждет разрушения и носит множество личин. Иногда он появляется в виде ангела света, иногда в виде злобного существа, коим он и является. Тем не менее, он всегда обманщик. Так же и темный близнец присоединяется к своему светлому брату. Это часть проклятия. Наказание, жестокая иллюзия, предназначенная для того, чтобы шокировать, причинять боль и ужасать каждого из нас в качестве возмездия за первородный грех. Темный лорд, который захватил мое тело, который взял тебя так жестоко, совершая подобное насилие… Именно такой дух я вынесу из этой комнаты сегодня ночью. Ты понимаешь меня?

Брук вытащила свои руки из его ладоней и сложила их на коленях. Когда она, наконец, заговорила, тон ее голоса выразил все…

Она поняла.

— Я понимаю и поэтому хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.

Наполеан нежно провел пальцем по линии ее подбородка и улыбнулся.

— Все, что угодно, Брук. Все, что угодно.

Она успокоилась.

— Я хочу, чтобы ты использовал силу своего разума и любым способом защитил меня. Останови время, сотри память, погрузи меня в транс. Все, что угодно. Я не хочу увидеть темного. Я не хочу видеть, как ты его забираешь. Возможно ли, чтобы я… спала? Можешь ли ты… призвать наших сыновей в одиночку, а затем разбудить меня, когда… плохие вещи закончатся?

Наполеан улыбнулся. Воистину, эта женщина была выбрана для него богами, настолько их умы и сердца были едины.

— Считай, что все уже сделано, — произнес он.

С этими словами мужчина положил руки на ее живот и начал произносить заклинания на румынском языке. Эти священные слова призовут их маленьких сыновей из чрева его судьбы. Когда энергия вокруг него начала закручиваться и сгущаться, превращаясь в сверкающий вихрь цвета, света и ветра, он без колебаний скомандовал на ухо Брук:

— Dute la culcare. Спи.

Глава

22

Брук выключила воду и вышла из сказочного мраморного душа в спальне Наполеана. Она вытерла запотевшее большое овальное зеркало, висевшее над элегантным туалетным столиком из английского каштана. Надела розовую хлопковую пижаму, которую выбрала для поездки в долину, и начала осторожно сушить волосы полотенцем. Протирая свои густые темные локоны, она на цыпочках подкралась к открытой двери и заглянула в комнату. Женщина в полном благоговении таращилась на стоящую у окна маленькую плетеную колыбельку и крохотный сверток, спокойно спящий внутри.

Ею овладело удивление, когда она бесшумно приблизилась к колыбели, в который раз рассматривая своего ребенка. Прекрасный малыш крепко спал, лежа на спине. Его ручки лежали по бокам, чуть согнутые в локтях, а маленькие коленки обхватывали подгузник так, что пятки обеих ног касались друг друга. Она вздохнула и покачала головой. Это было совершенно невероятно. Тот факт, что это красивое живое существо было частью ее самой.

Ее сыном.

Ведь всего неделю назад она была одинокой и, определенно, не беременной.

Реальность, которую практически невозможно было осознать.

Когда ребенок сделал маленький вдох и засопел, не просыпаясь, Брук сама едва не захихикала, словно ребенок. От всего происходящего и переполняющих эмоций голова шла кругом. Она никогда так много не размышляла о браке и семье. Фактически, в ближайшем обозримом будущем ее единственной целью было создание карьеры. Но теперь, каждый раз, когда она смотрела на мягкую гладкую кожу своего сына или позволяла себе любоваться этими совершенными губками в форме сердечка, а также шелковистыми цвета воронова крыла волосами, она чувствовала себя словно только что влюбившийся человек. Ее сердце трепетало, ладони начинали потеть, а все существо наполнялось огромной нежностью.