Кровавая одержимость

Брук поползла по земле и остановилась прямо у ног Наполеана, когда летевшее по воздуху мужское тело приблизилось, беспомощная против едва сдерживаемой силы Наполеана, словно перышко на ветру. Мышцы на спине вампира напряглись от едва сдерживаемой ярости, женщина не сомневалась, что была в полной безопасности позади его мощной фигуры.

Глаза напавшего широко распахнулись от ужаса и еще какой-то эмоции, которой Брук не могла дать точное название. Волнение? Предвкушение? Показалось, наверное.

Пока он висел в воздухе, прямо над Наполеаном, мужчина наклонил голову, стараясь получше рассмотреть женщину, стоявшую на коленях позади короля. Его грязные, блондинистые волосы были влажными от пота, они упали ему на лоб, когда человек попытался встретиться с Брук взглядом. Внезапно, пара красных лучей — два яростно горящих огонька — выстрелили из глаз Наполеана в напавшего, обжигая сетчатку его глаз до тех пор, пока те не воспламенились.

— Ты не будешь на нее смотреть! — приказал Наполеан, и его голос эхом разнесся по окружающей долине, словно гром с молниями.

Брук отпрянула назад, удивленная… испуганная… загипнотизированная огромной силой Наполеана.

Мужчина закричал в агонии, а Наполеан схватил его за горло. Вампир усилил хватку, из кончиков его пальцев выступили когти, но напавший остался подозрительно спокойным в руках разгневанного короля.

— Кто ты? — пророкотал Наполеан. — Кто тебя послал?

Принуждение в голосе Наполеана было таким сильным, что Брук почувствовала огромную потребность ответить вместо мужчины. Ее язык ворочался во рту, желая подчиниться приказу короля.

Мужчина улыбнулся.

Улыбнулся? Испытывая такую боль?

— Я… Гейб Лоренц. Я был послан советом темных убить твою судьбу.

Наполеан приблизил к нему свое лицо и глубоко вдохнул, словно хотел узнать правду по запаху.

— В твоей душе не осталось света. Ты уже не человек. Как такое возможно?

Мужчина рассмеялся, громко и вызывающе, нажал руками на обгоревшие глаза и содрогнулся от боли.

— Поверишь ли ты, что я продал свою душу лишь за возможность добраться до ее нежной человеческой плоти?

Наполеан запрокинул голову и взревел. Брук закрыла уши. Под ними задрожала земля. Вампир поднял вторую руку и сжал горло мужчины, яростно наблюдая, как кровь и плоть просачивались сквозь его пальцы, а кости трескались подобно веточкам. А затем резко развел руки в противоположные стороны: левая рука потянулась вниз, а правая крутанулась вверх, — и голова мужчины просто отделилась от плеч. Кровь гейзером хлынула из бившегося в конвульсиях трупа.

Брук открыла рот, чтобы закричать, но не издала ни звука. Она прикрыла голову руками в попытке защитить лицо от мерзкой субстанции, что лилась на нее сверху.

Наполеан разжал руки, потому что больше нечего было держать, и тело рухнуло на землю. Затем одним быстрым размытым движением, он погрузил свой правый кулак в грудь мужчины и вынул сердце, отбрасывая его в сторону еще до того, как само туловище рухнуло на землю.

Тело упало на колени перед мстительным королем, а затем Брук стала свидетельницей самого ужасного в ее жизни зрелища. Труп начало сильно трясти. Он дергался, как будто его душила огромная, невидимая сила. Густая, кромешная тьма поднялась из открытой раны на шее, словно возникая из самой могилы, обильно покрытая кровью и… злобой.

Зло — чистое и ничем не сдерживаемое — восстало из тела в виде гигантского червя с двумя узкими, горящими глазами. Призрак танцевал на ветру, как кобра под дудку заклинателя змей. Даже не имея рта, из горла сущности доносился пронзительный визг. И звук этот был оглушительным. Выворачивающим душу. Пробирающим до мозга костей.

Червь поднялся, готовый нанести удар по Наполеану, затем с огромной силой и скоростью нырнул в рот короля, его действия казались настолько мерзкими, что их можно было описать только как изнасилование. Существо извивалось своим демоническим телом, надавливая, толкаясь, отчаянно пытаясь попасть внутрь, пока, наконец, не исчезло в горле Наполеана.

Первым побуждением Брук было вскочить и убежать.

Она в отчаянии отскочила на небольшое расстояние от Наполеана… и зарывшегося в него червя, но затем остановилась в нескольких ярдах, чтобы подумать… и посмотреть. Если призрак убил его, что тогда будет с ней? Она не смогла бы убежать от такого огромного зла. Ее сердце практически выскакивало из груди, а отчаяние в душе почти переросло в панику. Милостивый боже, она должна была ему помочь.

Брук не понимала, что происходило, разве что лишь на каком-то инстинктивном уровне — душой, а не разумом — но у нее возникло такое ощущение, словно она наблюдала за лунным затмением. Словно животворящее тепло солнца захватила абсолютная и кромешная тьма.

Произошло какое-то непоправимое изменение. И теперь темнота угрожала им всем.