Кровавая одержимость

Так продолжалось три долгих месяца. Три долгих месяца прошло с тех пор, как он спустился в долину Смерти и теней, оказавшись в настоящем аду, чтобы спасти короля вампиров дома Джейдона от темного проклятия. Прошло три мучительных месяца с тех пор, как он видел своих братьев. Плеть ударила снова, застав его врасплох и чуть не лишив сознания. Подаренный Шелби амулет впивался в кожу — так всегда бывало, когда его клали лицом вниз на пыточный камень, — но он не осмеливался снять его. Однажды приспешник темного лорда попытался сорвать его с шеи, но тот обжег руку демона, словно раскаленное железо.

Когда плеть ударила ниже, попав куда-то между бедрами и ягодицами, он услышал собственный стон и проклял минутную слабость. Если бы только он мог умереть. Если бы только его братья отказались от своего обещания продолжать обеспечивать жизнеспособность тела до его возвращения. Если бы только он мог освободиться.

Если бы Накари мог, то он посмеялся бы над ироничностью ситуации: желание братьев сохранить ему жизнь и удержать на земле, заключило его в вампирской версии чистилища. Пока земное тело оставалось целым и невредимым, ожидая возвращения его духа в долину Темной луны, он не мог полностью умереть. Если он умрет, его телесная оболочка, которая держала дух на расстоянии, и его эфирная душа, которая проецировала телесную форму, чтобы выдержать бесконечные пытки, окончательно сольются. Накари станет единым существом в одном месте, и темный лорд Адемордна больше не сможет поработить его.

Конечно, в случае гибели он никогда больше не вернется в свою драгоценную долину в «Роки-Маунтин», никогда не увидит свою родину в последний раз, никогда не встретит свою судьбу. Но он, по крайней мере, получит покой, поскольку темный лорд не сможет удержать его единую сущность в долине Смерти и теней. Его вечная душа найдет утешение в долине Духов и света, где ей самое место. Рядом с Шелби.

Когда следующий удар плети пришелся точно в то же самое место, что и предыдущий, Накари невольно прикусил язык: «Великие небесные боги, сколько еще он сможет вынести? Это пытка продолжалась уже целую вечность, день за днем. Его тело будет восстанавливаться снова и снова, только чтобы подготовить хозяина к новым пыткам».

Не в силах выдержать очередные мучения, Накари выбрал единственный доступный ему выход, пусть и временный. На самом деле это был побег, который он совершал уже множество раз. Вампир запрокинул голову и ударился лбом о камень. Его великолепная грива густых, цвета воронова крыла, волос безвольно рассыпалась по окровавленному лицу и плечам. Боль была неописуемо сильной. В прямом и переносном смысле оглушительной. А потом он рухнул на камень, и весь подземный мир погрузился в благословенную тьму.

* * *

Диана Дюбуа стояла на коленях на полу гостиной, глубоко задумавшись, раскачиваясь вперед-назад и глядя на новый набор рисунков перед собой. Она вздохнула с досадой и даже с некоторым волнением. Женщина называла эти рисунки новыми, поскольку нарисовала их прошлой ночью, а не в позапрошлую ночь… или ночи до этого.

В ее тревожной, постоянно растущей одержимости уже не было ничего нового. Она накрутила на палец густую прядь пепельно-каштановых волос, заметив особенно яркий янтарный оттенок, прежде чем снова вернуться к картинам. Господи, что с ней творилось? Ей нужна была помощь. И отрицать это становилось все труднее и труднее. Женщина потянулась к тонкому, легкому компьютеру рядом с собой, положила его на колени и с помощью мыши увеличила страницу, которую оставила открытой почти две недели назад: «Психиатрические клиники в Новом Орлеане».

«Просто выбери одну, Диана, — сказала она себе. — Тебе нужна помощь!»

Она еще раз взглянула на рисунки перед собой и попыталась увидеть их в новом свете, на этот раз с прицелом на самоанализ. Настало время для серьезного самоанализа. Она отложила ноутбук в сторону и разложила рисунки по порядку, создавая нечто вроде постепенно оживающего комикса, а затем откинулась на спинку стула и принялась их изучать.

Слева стоял самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела в своей жизни, высокий и невероятно хорошо сложенный Адонис с глубокими зелеными глазами, а также с лицом настолько совершенным, что она невольно задавалась вопросом, мог ли Бог действительно создать такое существо, не говоря уже о том, чтобы наделить ее способностью рисовать его. Его волосы были неестественно густыми и шелковистыми, даже на рисунке вокруг мужчины витала странная атмосфера уверенности — не путать с самоуверенностью, — в нем определенно присутствовало чувство собственного достоинства и некая царственная властность. От незнакомца просто захватывало дух. Более того, он привлекал внимание… практически смущал своей привлекательностью.