Кровавая одержимость

— Ага. Еще два заседания во второй половине дня, и мы свободны.

Брук съежилась, не желая думать о скорой встрече с коллегами.

— Может, сделаем небольшой перерыв, прежде чем вернемся на конференцию?

Тиффани улыбнулась.

— Конечно. Может, немного осмотрим достопримечательности, прежде чем вернем машину и поднимемся в гостиницу. Здесь довольно рано темнеет, так что давай попробуем посетить все исторические места, пока еще светло.

Брук кивнула. Она достала из сумочки свое расписание и бегло пробежалась глазами.

— У меня все занято с двенадцати до трех, а потом короткий перерыв между заседаниями от трех до пяти. Что у тебя?

Тиффани пожала плечами и придержала дверь для подруги.

— Думаю, у меня в двенадцать заседание вместе с тобой, а потом нужно будет провести семинары на темы: концепция брендинга «Праймер», интеграция в новые системы программного обеспечения, и так далее. В любом случае, мы должны собраться, сесть в такси и быть по дороге в аэропорт не позже шести.

Брук вышла на свежий горный воздух и глубоко вздохнула.

— Надеюсь, никто снова не упомянет… об инциденте, — сказала она.

— Они не станут, — ответила Тиффани почти убедительно. Она потянулась за ключами от арендованного автомобиля. — Ты просто высоко держи голову и ожидай, что случится что-нибудь хорошее. Доверься мне в этом, Брук.

Брук кивнула, и попыталась взглянуть на ситуацию позитивно. До отъезда у них оставалось около семи часов. Она переживет это. В своей жизни ей приходилось сталкиваться с намного худшими вещами. И что в сравнении с этим небольшой конфуз перед коллегами? Брук вздрогнула. Ага, несмотря ни на что, это разочаровывало. Но она все преодолеет. Кроме того, как только она позволила себе позабыть об унижении, поняла, что Тиффани была права: презентация сама по себе была блестящей. Хотя Хэллоуэй и был настоящим эгоистом, он не мог не заметить гениальность ее стратегии.

Заставляя себя выглядеть уверенной, Брук намеренно высоко подняла подбородок, отвела назад плечи и забралась на пассажирское сидение арендованной машины Тиффани.

Им предстояло провести еще несколько часов в Лунной долине. А потом они вернутся назад в Сан-Франциско.

* * *

Наполеан смотрел на высокие, жемчужно-белые потолки в тускло освещенном зале заседаний древнего «Зала правосудия». Фонарь наверху до сих пор использовался для освещения круглого пространства, и приглушенное свечение бросало призрачные тени на окружающие каменные стены, где мужчины собрались, чтобы обсудить действия своих врагов.

Наполеан сделал глубокий вдох и посчитал обратно от десяти до одного, когда почувствовал жизнеутверждающую энергию, наполнившую его легкие. Он одарил Маркуса Силивази суровым взглядом и медленно выдохнул.

— Мальчик просто слишком мал, чтобы присутствовать на собрании воинов, Маркус, — повторил он в третий раз.

— Ерунда, — проворчал Маркус, передвигая улыбающегося младенца на своих коленях и перекладывая в руку обслюнявленную погремушку.

— Ему всего четыре недели, — вновь констатировал Наполеан.

Маркус сверкнул ухмылкой гордого папаши, и Наполеану было приятно наблюдать за редким выражением безусловной радости на лице мужчины, который жил очень трудной жизнью… до недавних пор.

Маркус встретил свою судьбу чуть более месяца назад, она была красивой и сильной спутницей, не говоря уже о том, что являлась небесной представительницей их божественной расы. Возможно поэтому Наполеан позволил дискуссии длиться так долго: мужчина был высоко ценимым древним мастером воином, почти равным Наполеану в доме Джейдона, и супругом небесной принцессы, сестры Ваньи.

— Он самостоятельно сидит, — объяснил Маркус, указывая на прямую — ну, полупрямую — спину мальчика. — И у него хватка гладиатора.

Как будто доказывая свое право остаться, ребенок посмотрел на своего суверена и залепетал.

Наполеан вздохнул. На самом деле маленький Николай Силивази был сильным и резвым — несомненно, ярким и неестественно красивым, даже для вампира, — о чем Маркус непременно напоминал каждому, кто его слушал. Но истина оставалась истиной: он не являлся единственным ребенком, когда-либо рожденным потомками Джейдона, и был гораздо более заинтересован в том, чтобы точить зубки о погремушку, чем в разработке стратегии и организации групп карателей для охоты на темных. А Маркус должен был поскорее спуститься с небес на землю, иначе они бы все потеряли рассудок.

— Не беспокойся. Ты абсолютно в здравом уме! — возразил Маркус, случайно прочитав мысли Наполеана. Тот прорычал едва различимое предупреждение — сознание другого вампира было священным местом, куда нельзя было вторгаться, преднамеренно или нет — на что Маркус просто отмахнулся. Наполеан отступил назад, более чем слегка удивленный фамильярностью, с которой его подданный с ним разговаривал. Весь мир сошел с ума?

— Маркус! Тебе лучше вспомнить свое место, воин, и ты заберешь своего сына домой.