Кровавая битва Богов

— Откуда? — хмыкнула Сэцуко. — Азуми и Сигурни со второго уровня. На третьем уровне им трудно оказаться даже гипотетически. А я так много работала, что мне было не до фестивалей.

— Мне друзья рассказывали, — надула губы Азуми. — Они-то врать не будут.

— Понятно, — я и облегчение почувствовал, и расстроился. — Городская легенда, значит.

— Никакая это не легенда, — настаивала Азуми. — Вот увидишь.

В парке было шумно. Народ съехался в него с третьего и четвертого уровня, чтобы отпраздновать единственный в году фестиваль, посвящённый Мировой Кормилице — Луне. На женщинах пестрели нарядные праздничные кимоно, да и мужчины не отказывали себе в ярких нарядах, чтобы не портить никому настроение тканями мрачных оттенков.

Свет приглушили намеренно, чтобы создать ощущение позднего вечера и сделать лунный свет ярче. Над торговыми лавками тускло светились бумажные фонари бомбори, а убранство прилавков освещалось маленькими андонами с именами продавцов. Пахло сахарной ватой, перекочевавшей в Японию с северных материков, чувствовался аромат солёного арахиса и жаренной рыбы.

Торговцы весело зазывали проголодавшихся гуляк, с улыбкой протягивали детям сладости, а взрослым наливали чего покрепче: пиво или сакэ. Где-то в середине парка, у Древа жизни, ухала попсовая музыка. Лучи прожекторов мерцали, рогами упирались в небо, двигались в такт мелодии. Когда музыканты отыгрывали последнюю партию, слышался визг восторженной толпы и шум аплодисментов.

Перед открытием защитных шлюзов людей хотели как следует накормить и развеселить, хотя они и так были весёлыми. Каждому, кто успеет подставить платёжные часы под лунный свет, полагалась ежегодная премия в размере двух стандартных уровней заряда — тобишь зарплат. Я относился к этому с лёгкой иронией и безразличием, но любовь людей к люменам теперь стала ясна. Даже мне с моими силами было не обойтись без полного пауэр-банка.

В тёмном небосводе шумно вспыхнули яркие бутоны фейрверков; Сигурни восторженно смотрела на них, приоткрыв от удивления рот. В её глазах отразились разноцветные огоньки, и она выглядела как никогда счастливой. Азуми появилась из толпы, и раздала всем нам по бумажному рожку, наполненному солёным арахисом.

— Даешь, — хмыкнул Горо, закинув в рот жмень орешков. — Там такие очередяки….

— Уметь надо, — подмигнула Азуми. — А пойдёмте концерт смотреть! Там так весело!

— Пойдём? — Горо с улыбкой взглянул на Сигурни, попытавшись обнять её за плечо.

Она с трудом выскользнула из объятий и сказала:

— Если Макото пойдёт, то и я пойду.

— Идите вчетвером, — сказал я. — Мне нужно побродить по парку.

— Сдалась тебе эта Рэви, — ревниво произнесла Сэцуко и прислонилась ко мне бедром, оголившимся в разрезе платья. — У тебя есть я. Мало, что ли?

Азуми и Сигурни синхронно покраснели. Лишь Горо никак не отреагировал. Отсутствие внимания Сигурни его расстроило, похоже.

— Не в этом дело, — отмахнулся я. — Я вас отыщу, чуть позже.

— Ну как хочешь, — подмигнула Сэцуко. — Мы поближе к сцене будем. Там ищи.

— Ладно, — сказал я, и скрылся в толпе.

Перед взором мелькали лица: довольные, удовлетворённые, в редких случаях мрачные и озлобленные. К последним относились Боги. Они пришли сюда не праздновать. Они пришли сюда обслуживать своих хозяев — людей. Злость была обычным состоянием Бога в Японии, но в этот раз меня что-то насторожило. Что-то нехорошее. Лицами они выражали злобу, а в глазах ощущался какой-то замысел. Пугающий замысел. Нетерпение перед чем-то, перед какой-то неведомой мне возможностью.

Может просто показалось, может нет — даже Точечный анализ не мог помочь мне ощутить их намерения. Однако я твёрдо решил на всякий случай увести девчонок прочь из парка. Народу полно было, ориентироваться получалось только по звуку. Я направился к сцене через толпу, иногда сбавляя шаг и дожидаясь очередного каскада восторженных возгласов.

Вдруг кто-то толкнул меня плечом. Краем глаза я заметил золотистую кромку серебряного капюшона, и увидел прядь рыжих волос. Возмущаться не хотелось — непонятно, кто из нас оказался невнимательнее, однако не вышло устоять перед соблазном взглянуть на этого человека. И я взглянул.

Это была девушка в длинной серебристой мантии. Её выдавали узкие плечи, а так же приятный запах, обычно не свойственный мужчинам. Знакомый запах. Тот же запах, который я ощущал, когда Рэви находилась слишком близко ко мне.

Девушка сняла капюшон, и моё сердце заколотилось в груди с таким усилием, что едва не выламывало рёбра. Я увидел именно то, что ожидал увидеть: Рэви. Она глядела на меня не мрачным, скорее безразличным и даже немного опустошённым взглядом. Но в этом опустошении не было слабости, скорее наоборот, что-то невероятно мощное и недвижимое, будто огромная скала.