Кровь. Царство химер

Карлос вышел из-под защитной сетки, скрывавшей тепловые показатели его тела, поднял на плечо модифицированный гранатомет «Стингер». Прямое попадание — и самолет надвое. Он, конечно, вовсе не был уверен в том, что Хантер выживет, но это была игра, в которую он очень хотел, просто жаждал сыграть. В невероятный дар Хантера верить не хотелось. Лучше бы тот погиб.

Он подождал, пока самолет развернется и снова направится в его сторону. Лаборатория располагалась в центре горы, и самолет сейчас должен был оказаться на уровне его глаз. Один удачный выстрел. Все, что нужно.

— Контактный пеленг, два, девять, ноль.

Голос электронного оператора пробился сквозь шум моторов. Томас припал к окну.

— Контакт, один…

— Сближение, сближение! — донеслось из кабины.

И Томас тут же увидел несущуюся к самолету ракету.

Значит, он прав. Моника здесь!

И смерть здесь — смотрит ему прямо в лицо.

Самолет резко вильнул в сторону от траектории снаряда. Томас вцепился в подлокотник.

— Разблокировать защиту!

Голос пилота был заглушён внезапным ревом четырех двигателей — самолет рванулся вверх, застонал, набирая высоту.

— Попал! — завопил кто-то.

На краткий миг ужас охватил двадцать человек — смельчаков, не раз встречавшихся со смертью. Но этот бой был не похож на остальные — он завершился, едва начавшись.

Грохот.

Фюзеляж вспыхнул великанским костром сразу за кабиной. Во все стороны хлынули волны раскаленного воздуха, обжигая незащищенную кожу.

Томас пригнулся, пряча лицо. Его накрыло ревом, обдало жаром. Затем воздух стал холодным. Донесся чей-то крик.

Все произошло так быстро, что он не успел отреагировать. Понял только, что в самолет попала ракета, но, что это означало — до него еще не дошло.

Он вытаращил глаза. Самолет, развалившийся на три части, летел по небу справа от него. Носовая и хвостовая секции отставали от средней, которую с ревом уносили вперед уцелевшие моторы.

Томас висел в воздухе, пристегнутый к сиденью. Кажется, он еще не падал. Видимо, его выбросило из самолета, когда отвалился хвост, и он еще летел — по инерции.

Деревья, однако, были почти в трех тысячах футов под ним, а свободный полет не мог длиться вечно…

Тут он понял, что уже падает. Как камень.

Секунды на три, охваченный паникой, он оцепенел. Его привел в себя грохот, донесшийся справа. Центральная секция фюзеляжа врезалась в землю, и в небо взвился гигантский столб огня. Остаться кому-то в живых при таком ударе было невозможно.

Томас потянулся, чтобы отстегнуть ремни, но сиденье перевернулось в воздухе вместе с ним. Кое-как ему все же удалось сделать это, и он перекатился направо, борясь с инстинктивным желанием остаться в сомнительной безопасности металлического каркаса.

Две тысячи футов.

Сиденье куда-то унесло, и теперь он падал без него. Прыжками с эластичным канатом Томасу случалось развлекаться, но парашюта он до сегодняшнего дня даже не надевал ни разу, и уж тем более с ним не прыгал.

Носовая и хвостовая секции тоже рухнули в гущу деревьев. Без взрыва.

Тысяча футов.

Он схватился за вытяжной тросик и дернул. Парашют вылетел и с хлопком раскрылся. Ремни снаряжения сдавили грудь. Томас задохнулся на миг, потом втянул полные легкие воздуха. Шлема на нем уже не было — потерял.

Зеленое море внизу стремительно приблизилось. Раздался громкий треск, и он испугался, было, что сломал ногу, но это треснула ветка. И отломилась.

Земли сквозь листву было не видать. Ударившись ботинками в твердь, он упал и тяжело перекатился. Слишком тяжело. Стукнулся о дерево, сжался в комок возле выпирающих из-под земли корней, задыхаясь и ничего не соображая.

Птичье верещанье. Попугай. Нет, не попугай. На дереве неподалеку — длинноклювая черная птица, протестует против внезапного вторжения.

Живой.

Он застонал, сделал несколько глубоких вдохов. Подвигал ногами. Вроде целы. А вдруг он сейчас на самом деле без сознания и находится в пустыне?

Кое-как он поднялся на ноги. В голове постепенно прояснилось. Кругом кусты и тростник, ручей в тридцати ярдах. На берегу — огромное бревно.

Томас освободился от парашютной сбруи, проверил кости. Руки-ноги в синяках, но серьезных повреждений нет. Единственное оставшееся оружие — нож, пристегнутый к поясу.

Несколькими милями выше по склону в небо поднимался дым. Томас схватился за рацию, включил ее:

— Ответьте, ответьте. Кто-нибудь, ответьте!

Но рация лишь глухо шипела. Он попытался дозваться еще раз, но безуспешно. Передатчик словно умер. Впрочем, судя по тому, что он видел, все, кто мог ему ответить, умерли. Его вдруг замутило. Может, кому-то все же повезло, как ему… но нет, вроде бы из самолета больше никто не выпал. Томас двинулся к берегу ручья, перепрыгнул через бревно и ушел по щиколотку в топкую грязь.

Не спеши, не спеши. Думай!