КРОВЬ СО ЛЬДОМ (СИ)

========== ПРОЛОГ ==========

Приглушённый искусственный свет мягко ложится на его кожу, делая её на порядок темнее. Отрешённый взгляд направлен в потолок.

В кровати, разбросав по подушке волны крашеных светлых волос, лежит девушка, чьё имя он вспоминает с трудом. Мия? Лия? А имеет ли это значение?

Её обнажённое тело едва прикрыто дорогим постельным бельём – слишком дорогим для того, чтоб пачкать его кровью.

— Фу, – фыркает она, недовольно отворачиваясь от парня. В пальцах он крутит тлеющую сигарету, стряхивает пепел куда-то на пол.

(«хотелось бы потушить её об твою кожу»)

— Не нравится? – ухмыляется тот, делая новую тягу.

— Мне надо идти.

Он, не сводя взгляда с потолка, безразлично спрашивает:

— Не пойми превратно, но мне даже интересно, куда ты собралась.

— Превратно? – морщится она, пытаясь обратить на себя внимание юноши.

— Да. Знаешь такое слово?

Мия (или всё-таки Лия?) состраивает гримасу и поднимается с постели, заворачиваясь в тонкое одеяло. Девушка начинает искать своё нижнее бельё, расхаживая по просторной комнате со стеклянными стенами. За ними – нечёткие очертания двора, укрытые темнотой, и огни города, оставшегося вдали.

— Отвези меня домой, – в её голосе слышится нервозность.

— Не капризничай, – отмахнулся парень, выпуская клубы едкого дыма изо рта. — Утром.

— Тогда я сама, – психует.

— Да брось, – он мягко улыбнулся ей. Это выглядело искренне – как будто у него на уме нет ничего плохого, как будто бы все его намерения – кристально чисты, написаны на его лице и ясно изложены в словах. Он улыбнулся ей так, как если бы изнутри его не разъедало омерзение. — Всё было настолько плохо?

В ответ получает лишь свирепый взгляд: «ты что, придурок, меня не слышал?».

Цокнув языком, он потушил выкуренную до самого фильтра сигарету. Юноша приоткрыл ящик прикроватной тумбочки и что-то достал, после зажав вещь в руках.

Мия не оборачивается – стоит лицом к стене, нащупывает застёжку лифчика. Собирается впопыхах, невзирая на то, что на циферблате – час ночи, а на улице – темно и холодно. Настолько темно, что звёзды, обычно устилавшие небо подобно рассыпанному глиттеру, больше не светят.

— И как ты планируешь добираться? – медленно приближается к ней сзади. Его голос пропитывается теплотой. От него самого веет теплотой – завораживающей и манящей. Одурманивающей. Пугающей.

Свободной рукой парень касается плеча девушки, подходит вплотную и носом трётся об её тонкую, бронзового оттенка шею.

(она нравилась ему не слишком сильно, в этот раз выбор был действительно плохим)

— Брось, – ласково прошептал тот, втягивая в лёгкие слащавый аромат её духов. — Тебе ведь ничего не стоит остаться у меня на ночь, правда же? – промурлыкал он, второй рукой слегка задевая её талию. Кончики пальцев плавно скользят вверх. — А утром… Утром отвезу тебя домой. Честно.

Он чувствует её сомнение, нависшее над ними хмурой тучей. Мия замирает, не зная, что ответить. Он губами касается её шеи, оставляя лёгкие поцелуи на коже.

Сжимает удавку сильнее.

— Ну… – неуверенно выдавливает девушка.

— Без «ну», – внезапно отстранился от неё. — Только «да» или «нет».

Он всё ещё не смотрит в её глаза. В сторону, потолок, стену – куда-нибудь, только не на неё.

— Нет, – Мия резко сбрасывает его руку с себя, уже собираясь развернуться и отойти.

— Что ж…

Он, не медля, набрасывает шнур на горло.

— У тебя всё равно не было выбора, – скалясь, шепчет в её ухо.

От неожиданности девчонка вздрагивает и подаётся вперёд, но он начинает сдавливать ей шею, пережимая кровеносные сосуды.

Она не может кричать. На её покрасневшем горле проступают вены, изо рта рвётся сдавленный хрип, а трясущиеся руки со скрючившимися пальцами тянутся к шнуру.

Глаза закатываются.

Она борется – дёргается, делает слабые попытки вырваться, стонет сквозь сцепленные зубы и, наверное, надеется, что кто-нибудь её услышит… Нет.

Парень передавливает сонную артерию, тем самым ускоряет процесс.

Тело в его руках сдаётся – прекращает брыкаться и расслабляется, всё ещё кряхтит и пытается рвано дышать, но последний рывок выбивает из неё все силы.

Умирает.

Он опускается на пол, когда окончательно уверяется в том, что Мия больше не будет сопротивляться.

Тело обмякает.

Он отпускает её: мягкую и податливую, неспособную дать отпор. Тихую. Похожую на самую настоящую фарфоровую куклу.

Её лицо больше не сковано напряжением – искривлённое ужасом, оно застыло. Карие – почти чёрные – глаза с длинными ресницами широко раскрыты. На горле – ссадины с отметинами от удушья, ярко-розовый след шнура. Её кожа меняет цвет: несколько секунд назад посиневшая, она возвращается к своему оттенку бронзы, но после начинает стремительно бледнеть. Пока что тёплая.

Рукой он проводит по её щеке. На губах снова играет ухмылка.

— Мёртвой ты нравишься мне намного больше, – шепчет тот, разглядывая труп девушки с каким-то упоением.

И вправду: словно всё, что раздражало его в ней, в мгновение исчезло. Растаяло в воздухе.

Руки больше не дрожат; они перестали трястись ещё давно, после смерти третьей девчонки, которую он заманил к себе таким же образом.

Зачем?