«Кровь!» - сказал кот

Кики вылетела из кабинета и бросилась по коридору к лифту. Всю дорогу вниз она кипела от возмущения и так стремительно выкатилась из лифта, что чуть не наскочила на двух женщин, ожидавших кабину, чтобы подняться наверх.

– Извините, – пробормотала Кики.

Когда она вернулась в реставрационную лабораторию, Гейбриел упаковывала какие-то вещи в картонный ящик. Она подняла голову и посмотрела на Кики.

– Ну, что?

– Чаша поступила из частной коллекции в Бостоне, – сказала Кики сквозь стиснутые зубы. – И её подлинность удостоверена амстердамской компанией «Стоттмейер и Дреслер».

Гейбриел подняла бровь.

– Так я и думала, – проговорила она. – Он нашел ещё один способ набивать себе карманы.

– Стоттмейер, – сказала Кики. – Ведь эту фамилию носил ван Кайзер, когда вы впервые познакомились с ним?

– Да. Владелец той компании – его двоюродный брат. Они – как это говорится? – стакнулись и работают на пару. Людвиг заказывает искусно сделанную имитацию и приобретает её за ничтожную долю стоимости подлинника. Его двоюродный братец оценивает подделку по полной цене оригинала, её помещают в эту частную коллекцию, которая в действительности принадлежит ван Кайзеру, а потом, выждав некоторое время, ван Кайзер продает её за огромные деньги ничего не подозревающим коллекционерам и музеям. С предметами искусства, уже выставленными в музее, он проделывает другую махинацию: заказывает копии и подменяет ими оригиналы.

– Но это же мошенничество! Кража в крупных размерах! – воскликнула Кики. – Разве вы не можете просто позвонить в полицию?

– Ещё не время, – сказала Гейбриел, возвращаясь к прерванной упаковке. – Я должна собрать больше доказательств. А ты читай, Коллир! Ты должна многое оттуда почерпнуть!

«Легко сказать», – подумала Кики, неохотно возвращаясь к кипе материалов для чтения. Разве можно заставить себя сосредоточиться на ученых статьях, когда прямо здесь, в музее, плетутся такие интриги? Хранитель музея – вор! Сегодня вечером, когда она вернется домой, ей будет что порассказать Эндрю. Её радовало, что завтра ей можно взять с собой Рыжика. Несмотря на все свои причуды, оранжево-рыжий кот был хорошим другом, которого неплохо иметь рядом, когда творятся такие странные вещи.

Кики поразмышляла над тем, следует ли сказать Гейбриел о том, что ей рассказала Елена, и решила промолчать. Зачем расстраивать её раньше времени? Все равно до неё скоро дойдет слух об этом.

– Коллир, ты читаешь журнал вверх ногами! – сказала Гейбриел с ноткой юмора в голосе. Кики, вздрогнув, быстро перевернула журнал. – Думаю, нам пора наведаться в Египет.

Все заботы и тревоги Кики улетели прочь, когда Гейбриел повела её вдоль витрин, показывая ей сокровища Древнего Египта и так красочно повествуя об отдельных предметах в собрании, что Кики даже представила себя живущей в культурной среде той далекой страны и той давней эпохи. Внимание Кики привлекли белые алебастровые кувшинчики для благовоний, изваянные в форме людей и животных и изображающие древние божества, золотые ожерелья, украшенные драгоценными камнями, и серьги из бусин, свисавшие до плеч. Её интерес возрос ещё больше, когда Гейбриел объяснила ей, что «магическое око» – глаз, выгравированный на некоторых украшениях, – было амулетом, который, как тогда считали, обладал силой отгонять болезни и даже возвращать к жизни умерших.

– Вы в это верите? – спросила Кики. Гейбриел повернулась и посмотрела ей в лицо.

– На свете есть много вещей, которых мы не понимаем, – серьезно сказала она. – Отрицать веру значит ограничивать наши возможности. Ограничивать возможности значит жить в маленьком мирке, поместив себя в его центре. Хорошего в этом мало. – Она сунула руку в карман и вынула перстень, сквозь который был продет черный шнурок.

– Когда Роланд закупал эти предметы для коллекции, – она кивнула головой в сторону экспонатов в витрине, – он купил этот перстень на свои личные деньги. Он поврежден и не имеет музейной ценности. Но я всегда ношу его с собой.

Кики взяла у неё перстень и повернула его. На неё немигающе уставилось выгравированное посредине «магическое око».

– Что же оно не спасло жизнь ему? – спросила Кики.

– Может, и спасло, – ответила Гейбриел. – Может, благодаря этому перстню он дольше прожил. Может, он живет теперь где-нибудь в другом месте Вселенной. Все возможно, но нам не дано знать. – Положив перстень обратно в карман, Гейбриел двинулась к той части экспозиции, где был выставлен саркофаг – богато украшенный гроб; в нем лежала мумия женщины из рода фараонов, жившей более трех тысяч лет назад. У подножия саркофага её сторожила царственного вида кошка, изваянная из черного дерева и застывшая на алебастровом пьедестале в позе благородного величия.

– Мордочка у неё вроде бы как у Рыжика, – заметила Кики, – но в остальном слишком уж она тощая!

– В Древнем Египте кошек считали священными животными, – пояснила Гейбриел. – Им поклонялись. У египтян даже была богиня с кошачьей головой по имени Баст.

– Только не рассказывайте Рыжику, – широко улыбнулась Кики. – А то он ещё подумает, что с ним недостаточно хорошо обращаются!