Кровь нынче в моде

— В индустрии моды все не так просто. — Однако он это знает. Он видел, как Эва проходила через это. Я быстро добавляю: — А моей непосредственной начальнице я не нравлюсь, но она меня терпит.

Да, это так, она смягчилась, когда узнала, кто моя мать, — вдруг об этом упомянут в газетах. Моему отцу незачем знать об этом.

— Она нагрузила меня работой в связи с этим важным конкурсом, поэтому я и не приеду. Сделать это дома во время уик-энда я не смогу.

— О, милая, ничего страшного! Я горжусь тобой. Знаю, что у тебя все будет хорошо.

Его энтузиазм заразителен. И, несмотря на мрачное настроение, я почувствовала себя гораздо лучше.

— Так ты думаешь, что у Алексы действительно отношения с Люком Уилсоном? — спрашивает Нина поздно вечером в пятницу.

Мы втроем все еще просматриваем фотографии юных красоток, прикидывая, чьи эссе придется читать на выходных. Мы занимаемся этим уже два дня. Аннабел ускакала на презентацию, посвященную выпуску новых духов, а мы остались работать — я очень устала, но почти счастлива, поскольку Рэйчел и Нина стали лучше относиться ко мне. Я этому рада и тоже стала относиться к ним с пониманием, но все еще продолжаю думать о тех двух убитых девушках. Каждая рыжевато-блондинистая кандидатка напоминает мне о них.

Я осторожно выглядываю в коридор, чтобы удостовериться, что за дверью нашей каморки никого нет, прежде чем ответить.

— С какой стати? Люк Уилсон проводит время с Гвинет Пэлтроу. Зачем ему Алекса?

— Она богатая наследница, — говорит Рэйчел.

— Это я богатая наследница, — иронизирует Нина.

Я решаюсь подлить масла в огонь:

— Я сама видела, как она приставала к Трею. Она очень… навязчивая. Снимок, сделанный в определенный момент, может исказить истинное положение дел — все будут думать, будто они обнимались.

— Даже если бы Люк обнимался с ней, — говорит Нина, — он не стал бы посылать ей сообщение за сообщением. Она сама их себе отправила.

Я ухмыляюсь:

— Думаю, ты права.

— С ней что-то не так, — прищуривается Рэйчел. — Мое сердце начинает биться быстрее. Я с ней согласна. — Вы знаете, что она целый день читает светскую хронику? При этом что-то бормочет про себя и жестикулирует. Вот так. — Она делает жуткие хватательные движения.

— Прекрати, — отбиваясь, смеется Нина.

Мне не смешно. Мои страхи от этого не уменьшаются. С Алексой действительно что-то не так, но это гораздо серьезнее, чем мания к светской хронике в Интернете. Я думаю, не затронуть ли вопрос об убийствах, но отказываюсь от этой мысли. Мне абсолютно недвусмысленно дали понять, что здесь не принято говорить о таких вещах. А я пока еще недостаточно доверяю Нине и Рэйчел, чтобы нарушать правила в их присутствии.

— Эта девушка выглядит интересно. — Я демонстрирую им фотопортрет шестнадцатилетней девушки из Вако, Техас. — Она не дистрофик, но, как говорят киношники, камере она понравится.

Понятия не имею, что на самом деле это значит, но мне понравилось это лицо.

— Ты же слышала, что сказала Алекса, — напоминает Рэйчел. — Только супертощие! Не серди ее.

Противная подлиза. Я упрямо скачиваю файл девушки Вако в папку «Да».

— Может быть, она поймет, что необходимо некоторое разнообразие.

— Она мне тоже нравится. — Нина улыбается мне. — Мне нравятся люди с необычными лицами. Мой агент всегда говорил мне, что я слишком красива для работы в редакции.

Рэйчел закатывает глаза:

— О, бедняжка!

Нина разводит руками:

— Это правда. Это несчастье — быть такой совершенной — По ее тону становится ясно, что она просто шутит.

Мы все вместе хохочем.

— Почему ты не захотела быть моделью? — спрашиваю я.

Нина подмигивает мне:

— Власть. Модели не обладают достаточной властью. К тому же все фотографы — извращенцы.

Именно в этот момент в нашем дверном проеме нарисовался Джеймс Труакс, потягивая через соломинку красную жидкость из пластикового стаканчика. Я ждала его весь день. Ждала и надеялась, что наш разговор на вечеринке в «Сакс» для него тоже что-то значил и что он обязательно захочет продолжить его.

— Злословите по поводу фотографов? — Он адресует свой вопрос ко всем находящимся в комнате, но его золотисто-коричневые глаза пробегают по мне, и мое тело начинает вибрировать.

Как он это делает?

— Говорим, как есть, — кокетничает Нина. — Что ты здесь делаешь так поздно?

К моему ужасу, она тоже попала под его чары.

— Мы закрываем сентябрь, — отвечает он. — В отличие от вашей редко показывающейся в офисе начальницы некоторые люди в этом офисе работают.

— Мы, например. — Я гордо поднимаю голову.

— Продолжайте в том же духе, — кивает он. — Этих девушек «Тэсти» следовало бы отснять еще несколько недель назад, и Шейн возложил на меня контроль за этим проектом.

Он дергает меня всю неделю. Ничего личного, Макэллистон. Ты же не работала здесь несколько недель назад.

Теперь самое время пофлиртовать, но у меня с этим плохо, и я утыкаюсь в конкурсные заявки, чувствуя себя полной дурой.

Нина явно без комплексов.

— Что ты пьешь? Ты на диете? — весело спрашивает она.

Он пожимает плечами:

— Матильда только что бегала в «Джамба джус». Шейн пьет этот напиток, и теперь все ему подражают.